Говоря это всё, она споро налила молока в чашку и подала Кате, уложила припасы в один из сундуков, а холодная — это, оказывается, шкаф в стене у двери, видимо, имеющий отверстие наружу и потому холодный.
— Спасибо вам, Турей.
— Ох, айя Катерина! — нахмурилась спасительница. — Не смущайте меня. Что вы со мной, как с айей, разговариваете? Я просто Турей, никакая не «вы». И не айя. Это, может, в городах так принято, всех айями звать, а мы простые люди. Это вы для меня айя, вы жена моего айта. Мне лишнего не надо.
От такого заявления смутилась Катя. Она ведь просто обращалась вежливо к женщине, которая явно была её старше. Употребляла оборот, который соответствовал вежливому «вы» в русском. Причём Турей именно так разговаривала с ней — подчёркнуто уважительно.
— Айт Данир сказал, что вы чужеземка, — добавила Турей, — что не привыкли к нашим нравам, и чтобы я вам всё рассказывала. Потому и поправляю. Уж простите.
— Ничего, поправляйте, — сказала Катя. — Спасибо вам. То есть… тебе спасибо. Я действительно чужеземка и могу через раз глупости делать. Если что, не обижайтесь… не обижайся.
— Вот так хорошо, — заулыбалась Турей. — Я-то не обижусь, что вы. Я понимаю, всякое видала.
Она отыскала к одном из сундуков кусок ткани, с треском оторвала полоску и принялась туго бинтовать Кате ступню, потом сунула ей по спину подушку и скатанное одеяло, приговаривала:
— Вы сидите, сидите пока, айя. Не вставайте. Ножку поберегите.
Катя вздохнула. Ну действительно, в чужой монастырь со своим уставом не суются. Любая незначительная обыденность разные смыслы может иметь, так что, пока не вникнешь, не стоит умничать и что-то менять. А тут ещё и мир другой…
Ох, елки ж зелёные. Вот это надо не забывать, что мир-то другой, и у неё как бы муж-оборотень, который её этак самовольно женой назначил.
Катя решила прояснить про мужа.
— Так айт Данир сказал, что ушёл на охоту? А с чем у вас тут охотятся? С ружьём, с луком, с копьём, может? Что он с собой взял? — и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Что вы, айя, — всплеснула руками Турей. — И правда, такое спрашиваете, что лучше вам пока на людях помалкивать! Точно вы издалека, это видно. СаверИны на своих землях только в волчьем лике охотятся, это закон. У всех двуличных так, если на своей земле, иначе бесчестным считается. Вот в иных землях — в человеческом лике, конечно же.
Вот, Катенька, что хотела — услышала. Даже больше того. Все Саверины, значит — в волчьем лике.
— А айт Гархар часто бывал здесь… волком? — опять предприняла она обходной маневр.
— Старый айт? В каком смысле — часто ли?.. А, поняла. Ну, айты наши последние годы наездами тут. А когда бывал — видела его и волком, хоть по разу или по два. Но охотился он совсем редко последние годы.