Лица баб она узнала сразу. Только дивно то было, что девки её знакомые будто подросли и сами обабились. Вон, Глафира идёт — годи три, как молодка, на рубашке красного чуть, а всё больше жёлтых цветов. Вон Лукерья с животиком. И когда понесла? Но в платке, значит — баба замужняя.
А вдали Татьяна Малашина. И куда только девичье подевалось? Уж не веточка тонкая, а деревце крепкое. И тоже в платке. Значит, права была Варвара, и устроив счастье своё женское, про обиды она забыла. Но лицо всё одно недовольное. Да и с чего ей в радости быть? Может, муж обижает, может родные его? А может быть, просто устала…
— Просыпайся, Алёна, — позвала её мама.
Алёнка так с кровати и подскочила. Она тёрла сонные глаза, как в детстве. «Маму-то уж лет шесть, как не видела… Может, я… того?.. Убила-таки меня Хозяйка… Вот и встретились».
— Вот и встретились, — повторил голос ласковый.
Алёнка убрала руки с глаз.
На кровати сидела красавица в точно таком же царском уборе, в котором уснула и сама Алёнка. И пахло от неё какими-то нежными цветочками и скошенным лугом.
Белокожая девушка смотрела на неё огромными зелёными глазами с длинными ресницами.
И Алёнка смотрела.
На черные волосы, гладко зачёсанные в косу до пола. На блузу из зелёной органзы с медным отливом, сквозь которую просвечивали точёные плечики. На богатую вышивку бисером и драгоценными камушками по верху приталенного сарафана. А вот на ткань сарафана смотреть не смогла — всё время казалось, что малахитовый узор на нём шевелится, будто змеиный клубок.
— Что Алёнушка замерла? Будто впервой лицо это видишь… Али в зеркало давно не смотрелася?
— Отчего ж… Намедни, в прихожей у Турчаниновых, — Алёнка сказала первое, что пришло ей спросонья в голову.
— Любовалась собой?
— Чему любоваться? Кожа серая, под глазами круги, руки задубевшие с ногтями обломанными, — перечислила она, и саму себя жалко стало.
— Ой, ли? — усмехнулась красавица. — Пошли к зеркалу, — и подмигнула.
Алёнка нехотя поднялась с кровати. «И что я там увижу?.. Лицо опухшее, сонное… И саму себя немытую и растрёпанную».
Хозяйка хлопнула в ладоши, зазвенели на запястьях браслеты, и в стене выступили росой жидкие капли металла. Они ширились и сливались друг с другом, пока не образовали ровную зеркальную поверхность.
— Глянь, — счастливо улыбалась малахитница.
И Алёнка встала рядом с нею.
«Чертовщина… в глазах, что ли двоится?»
Из зеркала на Алёнку смотрели две Хозяйки. Одна в зелёном платье, другая в голубом сарафане.
Изумрудная Хозяйка заливисто смеялась. Потом снова хлопнула в ладоши, и Алёнкино отражение в зеркале поменяло цвет платья на малахитовый.