— Эээ… Алла Ивановна, простите, — голос Аленки начал подрагивать, но этот вопрос она мысленно репетировала уже несколько месяцев. — А в рамках прошлого ремонта, что вы отремонтировали?
— Почему это мы? Бригада ремонтная работала. Родители же сейчас все — лодыри. Своими руками ничего не делают. Вот, я помню, когда у меня Наташка в сад ходила, так мы сами всё красили и белили. Да еще и шестидневку трубили.
Аленка поняла, что развернутого ответа не получит. И не такие стеснительные, как она, требовали отчетов о расходах дополнительно собираемых средств, но заведующая всегда как-то умудрялась выкручиваться.
Понимая бесполезность беседы, Аленка украдкой попыталась рассмотреть время на экране мобильного заведующей, который она держала в руках. Но у неё не получилось.
— Извините, не подскажите, который час? Я за Артемкой бегу, а то уложат его сейчас спать. А других деток будить не хочется.
— Ты мне не увиливай. Когда тысячу принесешь?
Аленка чувствовала, что опаздывает, но заведующая вцепилась в нее, как бульдог. И, похоже, был единственный способ отвязаться.
— Сейчас, — ответила она, и дрожащим руками полезла в сумку за кошельком.
Но вдруг вспомнила, что в прошлом году вот также в коридоре сдала деньги на подарок сыну воспитателю. Не получив, естественно, никакой квитанции и даже не увидев, что ее вклад вписали в особую тетрадь. В итоге сын остался без подарка. Воспитательница, конечно, потом извинялась, но утренник уже был безвозвратно испорчен. И никакие объяснения не могли успокоить заходившегося плачем Артемку. Деньги ей, впрочем, тоже почему-то не вернули. А сама она не стала требовать, так как больше всего на свете не любила выяснения отношений.
Эта ее неприязнь к конфликтам дорого стоила. Даже в деньгах. Но и положительную сторону имела. Родители когда-то считали ее неподготовленной к жизни. А муж ушел от них с сыном, обозвав ее тюхой, которая рохлю вырастит. Зато коллеги почти все любили Аленку за незлобный характер и за то, что она всегда помогала, когда ее об этом просили.
— Алла Ивановна, расписку хотя бы дайте, что деньги взяли.
— Иди за ребенком, опаздываешь уже. Квитанцию в кабинку положу.
Не дождавшись от заведующей никаких гарантий, девушка попрощалась и наконец-то открыла дверь в здание детского сада. Внутри, кажется, навеки поселился запах подгоревшей каши и компота. На стены повесили новые детские рисунки, но времени на рассматривание не было, и Аленка побежала по коридору в Артемкину группу.
Но когда она открыла заветную белую дверь, за ней не оказалось раздевалки с цветными кабинками. Внутри был темный ночной лес. Аленка вошла под сень высоких хвойных деревьев и начала осматриваться по сторонам. Что-то изменилось. Девушка резко повернулась назад, но двери там уже не было.