Ансгар хмыкает, и я замечаю чуть выступившие клыки. Разговор раздражает его.
— Ведь она тоже была Марией. Нет?
Я открываю рот от возмущения. Хочу возразить, но мысли путаются от нахлынувшего негодования. Слишком много разом всего, с чем я не согласна.
— Я…Я…, - даже задыхаться начала, не в силах выразить все, что кружилось в голове, — Да как ты смеешь! Ты не бог! Не бог! Решать кому жить, а кому умереть! То, что вы делаете, омерзительно! Дева Мария — символ любви! Любви, слышишь? А не убийства!
— Любви, — фыркает волк, скалясь, — Что вы, люди, знаете о любви? Вы вольны в своих привязанностях. Захотели- полюбили, захотели — забыли об этом завтра же. Способны бросить своих детёнышей, ослабевших членов стаи. Эгоистичные, жалкие, слабые… Любовь.
— Я бы никогда не бросила свою семью, — мотаю головой. Хочется схватить его за лацканы пиджака и встряхнуть хорошенько, чтобы исчезла эта пренебрежительная усмешка с лица, — Никогда! Я на все готова ради них.
— На все? — в глазах Ансгара неожиданно мелькает интерес и снова склоняет голову набок.
— И кто у тебя остался? На Земле.
Прикусываю губу, испуг пробивает до холодного пота, сползающего по позвоночнику. Вот я дура!
— Только попробуй хоть что-то им сделать, — уже не выдерживаю и все-таки хватаю его за одежду, сминая ткань.
Джервалф сначала удивленно вскидывает брови, а потом смеется.
— Ты не так поняла, Мару. Я могу помочь.
— Помочь?
— Да, конечно. Судя по тому, что ты тут, вы из низшего сословия. Я могу это изменить, просто моргнув. Кто у тебя там? Родители? Братья-сестры?
Я опускаю взгляд на свои побелевшие пальцы, сжимающие его рубашку, и медленно отпускаю. Смотрю волку в глаза, еще не веря, что это правда. Что я могу обеспечить лучшую жизнь своим родным. Так просто.
— А что требуется от меня? — осторожно спрашиваю.
— Слушаться, — улыбается волк. Он так доволен тем, что нашел удачный рычаг давления, что сейчас чем-то напоминает задорного мальчишку.
— А если нет, ты им не навредишь?
— Клянусь-нет, Мару. К тому же, мы как никак в какой-то степени станем родственниками, — Ансгар фыркает, эта мысль кажется ему одновременно забавной и абсурдной.
К глазам подступают слезы, щемящее чувство сковывает грудь, и мне кажется, я на колени сейчас рухну перед ним. Да, он не бог, но для меня он всемогущий.
— На Земле у меня родители, бабушка и два брата, — голос дрожит, не слушаясь, — Мы были фермерами, но все сгорело. Отца обвинили и…
Я сглотнула. Не могу говорить про это. До сих пор.
— Ясно, — Джервалф останавливает меня, морщась. Похоже моя внезапная слабость ему не по вкусу, — Напишешь вечером где найти и как зовут.