— Да.
Его длинные пальцы отбили рваный ритм на подлокотнике.
— Что же, интересно… — Джер открыл глаза и снова подался ко мне, уперев локти в колени. Скользнул задумчивым взглядом по моему лицу, — Мне кажется, ты достаточно умная, Мару. И многое подмечаешь.
Я слабо улыбнулась. Это комплимент?
— Завтра, — Джер встал и медленно направился ко мне, — Просто слушай, что говорит Дирк, генерал, хорошо? Если что-то заинтересует тебя…
Его пальцы очертили овал моего поднятого к нему лица.
— … расскажешь мне.
А у меня дыхание сперло от этого невесомого прикосновения.
— Кому из них вы не доверяете? — спросила едва слышно, и замерла, когда он неожиданно провел пальцем по моей нижней губе, чуть оттягивая.
— Никому, — улыбнулся Джервалф, его тихий чуть хриплый голос царапнул что-то внутри.
— И жене?
Ансгар предупреждающе сверкнул глазами и убрал руку с моего лица. Налил себе вина из графина, стоящего на столике в углу, и снова медленно опустился в кресло напротив. Опять эта чертова тишина. От нее мои нервы звенят словно натянутые струны. Мы ведь оба знаем, зачем он пришел. Почему тянет? Почему…
— Вы будете приходить каждую ночь, пока…? — спрашиваю едва слышно, не договорив.
— Каждую, — согласно кивает волк и делает неторопливый глоток.
— Но… — я краснею от этой деликатной темы, — Женщины ведь могут только в определенное время…забеременеть. Это не имеет смысла. И ваша жена…
— Имеет, — обрывает меня Ансгар и неожиданно скалится, — У волков по-другому. Если я хочу сына, меня должно быть много… в тебе. Иначе будет омега.
Я сглатываю. Я не робкий невинный цветочек, но от подобных слов меня кидает в мучительный жар.
— Я не волчица.
Его щека нетерпеливо дергается, глаза затапливает янтарем.
— Да. Ты-добыча. Раздевайся.
19
Я наоборот застываю, чувствуя, как пульс болезненно отдается в ушах. Облизываю пересохшие губы, захотев хоть что-то возразить, но замечаю, как пристально он следит за этим жестом, и молчу. Янтарная радужка Ансгара снова начинает терять человеческие очертания, но он сильно сжимает подлокотники, и глаза тут же приходят в норму. То, как он сдерживает зверя. В этом есть что-то…настолько интимное. Волк в нем хочет меня до безумия, я это чувствую. Может быть, это мое спасение? Эта страсть? Связь с волком? Заставить его смотреть на меня только звериными глазами?
— Ну? — Джер надменно вскидывает бровь, ожидая.
И мои дрожащие пальцы медленно тянут завязки на ночной сорочке, открывая грудь. Ансгар так сильно втягивает воздух, что, кажется, он дрожит.
— Я нравлюсь твоему зверю, — шепчу утвердительно, на моих губах сама собой расцветает победная улыбка. Это так пьянит- чувствовать себя до одури желанной.