– Просто вливай в него целебные чары, но не прикасайся, пока я не вернусь, – попросил он и, открыв портал, ринулся в личную лабораторию и стал копаться в пузырьках с противоядиями, ища те, которые хотя бы частично могли ослабить симптомы.
– Это самое близкое, что у меня есть. Должно приостановить действие яда, – сообщил он, вернувшись в палату с двумя бутылочками.
Ал разорвал на снежном рубашку, обнажая раненое плечо и грудь, активировал заклинания и ввёл оба противоядия через почерневшую рану, чтобы сразу попали в кровь.
– Я вызвала помощников, мы сделаем всё, что можем, – Илиана снова зажгла в руках магию.
– Очистите рану и залечите, – приказал Алакдаэр подоспевшим целителям. – Я скоро вернусь. Вливайте столько целебных чар, сколько только можно. У него мало времени, мы должны успеть!
– Ал, я делаю всё, что могу, но он умирает, – качнула головой Илиана и отёрла влажный лоб. – Я буду стараться до самого конца, однако мы должны быть готовы…
– Эта снежная заноза не умрёт! – рявкнул дроу, хотя вовсе не хотел кричать на коллегу. – Не здесь и не сейчас. Я не позволю! Он заслуживает… достоин того, чтобы жить.
Ал вернулся в лабораторию и вскрыл тайник. Предсказание Шэйлианы, видения Ривариэль… Везде Альвиноре грозила смерть, и ламиррис был единственной надеждой на спасение, если что-то в плане Ала пойдёт не так. Корнвинги ведь не зря подарили им цветок, увидели что-то, неведомое другим, но теперь…
Нет, совсем не для этого Алакдаэр планировал использовать ламиррис, не ради проблемного снежного эльфа, который взял на себя слишком много. А впрочем… Может, всё правильно и именно так, как и должно быть? Возможно, он был предназначен именно Лоссдору и никому иному? Пути судьбы неведомы и сложны, но она всегда приводит туда, куда задумано.
Да, это было единственно правильное решение, а с остальным Ал разберётся своими силами и обязательно что-нибудь придумает. Сейчас же нужно сделать всё, чтобы вытащить и не дать уйти за грань тому, кто, не жалея себя, пытался спасти девушку, которая предназначена другому.
Декан вернулся в лазарет и едва не выронил цветок: эльф был уже одной ногой в могиле. Нет-нет-нет, больше сегодня никто не умрёт! Ал прекрасно понимал, что если опоздает или ошибётся, то и цветок зря использует, и адепта потеряет, но остановиться не мог. Он будет пытаться до последнего.
– Всем отойти! – архимагистр приблизился к ложу, где лежало почти бездыханное тело.
Ал вызвал в памяти нужные сведения и зашептал заклятие транформации. Ламиррис в его руке засиял золотом и стал полупрозрачным, после чего декан, продолжая приговаривать необходимые слова, с силой впечатал цветок, ставший сгустком сверкающей энергии, в грудь Лоссдора, туда, где сделало последний удар сердце.