— Вы действительно обидчивый, — вздохнула Альвинора. — Но если быть честной… — моментально посерьёзнела она, — я на вас тоже обижена.
— За что? Чем я вас обидел? — Тёмный вглядывался в её лицо. — Тем, что не скупился на наказания? Но ведь это только для вашей пользы! Я не мог проигнорировать ваш потенциал и решил вам помочь. Вы же сейчас стали полноценным и достаточно сильным магом, а если будете стараться и дальше…
— Поверьте, на самом деле я очень благодарна вам за муштру. Теперь я обрела уверенность в собственных силах и больше не чувствую себя бесполезной. Но дело не в этом.
— А в чём же тогда? — он действительно не понимал её мотивов.
— Я была практически уверена, что те странные чувства, которые вы во мне вызываете, — настоящие и не связаны с зельем и нашей связью. Не знаю почему, но эта уверенность родилась с самого начала и дальше лишь крепла. А вот вы сомневались в своих! — обличительно закончила она и даже ткнула в него пальцем. — Значит, думали, что без зелья я вам и понравиться не могу? Считали меня настолько никчёмной? Это, знаете ли, очень болезененный удар по самолюбию любой уважающей себя девушки. Но… всё равно простите, что заставила волноваться.
Вот именно, волноваться! Ал только сейчас в полной мере осознал, что очень и очень давно переживал за кого-то столь сильно.
— Дело не в вас… не в тебе, — тёмный эльф присел на алтарь и мягко взял девушку за руки. — Прости. Мои сомнения касались только меня самого. После жизни в Подземье я не был уверен, что способен испытывать чувства к кому-то ещё, кроме моей семьи. Особенно к женщине. К искренней, доброй, старательной и безумно привлекательной женщине смешанных кровей, которая за считанные месяцы совершила почти невозможное и добилась невероятных результатов благодаря своему упорству и трудолюбию. Прежде всего я очень тебя уважаю, а с моей стороны, ты знаешь, это уже много.
— Да, знаю, — она пожала его руки в ответ. — Спасибо за эти слова! Они для меня очень много значат.
И это было действительно так. Совсем не в характере тёмного декана восхвалять возлюбленную и её внешность, сравнивая глаза со звёздами или драгоценными камнями, а губы с лепестками роз или говорить ещё какие-то восторженные речи в том же духе. Такое бы больше подошло архимагистру Солису, например. А дроу всё сказал чётко и ясно: «Я тебя уважаю!» И с его стороны это, безусловно, жест наибольшего доверия. Но и о внешности он тоже не забыл. Значит, она ему нравится и внутри, и снаружи, а большего ей и не нужно.
— Господин декан, вы бы оделись… — её щёки покрылись румянцем, но взгляд тем не менее скользил по наставнику, осматривая, изучая, любуясь. — Хотя я, конечно же, совсем не против подобного зрелища.