В подкрадывающейся темноте, медленно опускающейся на провинциальный Корлин с его грязными мостовыми и веселыми тавернами, Нортон вел меня к зданию городской стражи. На улице мы не встретили ни одного человека, будто бы весь город разом обезлюдел, скрывшись за призрачной завесой. Не лаяли собаки, из трактиров не неслась обычная брань подвыпивших спорщиков и пронзительный смех девиц с облегченной моралью, — все молчало в непонятном ожидании.
— Почему так тихо? — спросила я, поежившись.
— Сейчас узнаешь, — Рэмиан был краток и сосредоточен. Мне совсем не понравился жалостливый взгляд, который он на меня бросил. Жалость — удел сломленных судьбой, их ослепляющее разум и лишающее воли вино. Неужели он видит меня такой?
Прибавив шаг, мы подошли к пункту назначения. Здание стражи полностью было освещено, словно дом богатого аристократа перед балом. Вокруг здания стоял плотный вооруженный караул. Поравнявшись с охраняющими вход стражниками, я поняла, что их лица мне совершенно не знакомы: таких попросту в нашем гарнизоне не было.
— Доложите, — коротко обратился Нортон к бойцам.
— Ваш приказ выполнен, полковник. Все указанные вами лица арестованы, их магические способности заблокированы. Капитан Штондт и капитан Морган ожидают ваших дальнейших распоряжений, — вытянулся неизвестный мне мужчина по струнке.
— Продолжайте охранять здание, сержант, — отдал ему команду Нортон и потянул было меня внутрь, но я уперлась.
— Что происходит, Рэмиан? Кого арестовали? Откуда эти стражники? Почему тебя называют полковником? — посыпался на него град вопросов.
— Потому что я и есть полковник, — терпеливо ответил он на самый простой вопрос и, не позволяя мне продолжить в том же духе, взял меня за руку и пропустил в услужливо открытую стражником дверь. — Остальное ты увидишь и услышишь сама.
Заинтригованная и ошарашенная, я покорно последовала за ним в уже знакомый кабинет, по пути пытаясь понять, зачем же Нортон скрывал свое звание. Рядом со мной шагал совершенно другой мужчина: собранный, со скупыми четкими движениями, сосредоточенный и решительный. Глядя на него сейчас, невозможно было представить, что этот же человек приносил мне апельсины и помогал готовить ужин.
В кабинете капитана ожидаемо нашлись Морган и Штондт. Оба они при нашем появлении встали со своих мест. Капитан Морган самым официальным голосом, который я когда-либо у него слышала, доложил моему спутнику: