Немного поразмыслив над его предложением, я поняла, что лучшего вариант мне не найти. Уезжать все равно надо, и столица всяко лучше Корлина.
— Только я поеду в карете, и мне нужно время, чтобы собраться.
— Конечно, — с облегчением согласился Рэмиан.
Мы допили чай, отдавая должное вкуснейшим пирожным, которые принес с собой полковник. Тянуть и дальше было бы полнейшей трусостью, поэтому:
— Рэмиан, ты обещал мне помочь с Серым.
— Я все приготовил, Лия. Когда ты хочешь пойти?
— Сейчас, — Нортон кивнул, соглашаясь, а я поднялась из-за стола и сходила за своим теплым плащом.
Следующие пару часов были крайне тяжелыми. Если бы не помощь и поддержка полковника, снова оказавшегося рядом, мне было бы куда как труднее. Он и правда все организовал. Завернутое в простыню тело Серого нес один из вчерашних стражников; другой шел с двумя лопатами наперевес. Наша скромная процессия углубилась в лес, туда, где когда-то я спасла истекающего кровью волка от смерти.
Мужчины рыли могилку, а я стояла, опираясь на руку полковника, не в силах унять горькие слезы. Я так и не нашла в себе силы откинуть простынь и посмотреть, что же стало с моим другом после забав сестричек Керса. Когда моего верного Серого засыпали землей, я взахлеб рыдала на груди пытавшегося успокоить меня Нортона. Что угодно я могла понять, кроме этого бессмысленного зверства. Меня словно прорвало: вчерашние слезы ничто по сравнению с сегодняшним водопадом. Совершенно не обращая внимания на стражников, которые, впрочем, нас покинули, я плакала и плакала, выплескивая всю боль разочарования, скорбя над своей потерей.
Я совершенно ничего не соображала от горя, навалившегося враз. Если бы только деревья были свидетелями моей слабости… Не знаю, сколько я завывала, уподобившись раненой волчице, но в себя я пришла так же резко, как и начала свою грандиозную истерику. Просто слезы закончились, как будто я выпила до дна свою чашу страданий, и я с удивлением обнаружила, что нахожусь уже не в лесу, а в кабинете капитана Моргана, и сижу на коленях у обнимающего меня Рэмиана.
Я смутилась, окончательно придя в себя, и не нашла ничего умнее, как спросить:
— А где капитан?
— Испугался потопа и сбежал, — добродушно пошутил Нортон, не спеша меня отпускать. Его глаза, оказавшиеся совсем близко, были похожи на два серых омута, бездонных и крайне притягательных. Чуть расширившийся зрачок и часто бьющееся сердце, которое я ощущала даже сквозь его камзол, сказали мне лучше всяких слов, что мужчина не остался равнодушным к нашим объятиям. Это и смутило сильнее, и отчего-то порадовало меня одновременно.