— Ничего не получается, — покачала я головой. — Давайте попробуем еще раз, но с другим клиентом.
Маги молча последовали за мной к следующей холодильной камере. На этот раз моя попытка снова оказалась тщетной. По очереди мы обошли всех наших потенциальных собеседников, но ничья душа не пришла.
— Не понимаю, — растерянно пробормотала я. — Всегда получалось! Что в этот раз не так?
— Может, дело в том, что вы лично не были знакомы? — предположил Штондт.
— Нет, это никак не влияет на призыв. Вот если бы у нас не было тела и мы не знали, кого вызывать, тогда да, ничего не вышло бы. Здесь какая-то другая причина.
— Госпожа Вэльс, подойдите сюда, — позвал меня Нортон, который стоял рядом с телом одного из разбойников и внимательно что-то рассматривал.
— Что такое? — подошла я к нему.
— Вам знаком этот символ? — указал он на маленькую татуировку в виде перевернутой и зачеркнутой восьмерки, украшавшей запястье мертвеца.
— Если я не ошибаюсь, то перевернутая восьмерка — это символ вечности. Но почему он перечеркнут?
— Смотрите, у других тоже есть такие знаки, — воскликнул Эндсон.
Обескураженная, я молча подошла к нему и убедилась, что он прав.
— Нам нужно свериться со справочником по магическим символам, но похоже, что знак перечеркнутой вечности и есть причина, по которой связи с убитыми нет, — сказала я.
— Получается, что кто-то предусмотрел такую возможность и закрыл нам доступ к посмертным беседам с убиенными? — поднял на меня вопросительный взгляд Нортон.
— Получается, что так. Этот кто-то чертовски предусмотрительный, и пока он на пару шагов впереди нас, — ответила я, не отводя взгляда. — Что ж, здесь нам делать больше нечего. Идемте, я провожу вас к выходу.
Мы чинно покинули морг и так же чинно и неспешно вышли из лечебницы.
— Что ж, встретимся в восемь у полигона. Всего хорошего, — попрощалась я и отправилась было собирать вещи, как вдруг мне в спину прилетел веселый вопрос Эндсона:
— А если мы заблудимся в вашем городе, вас не будет мучить совесть?
— Неужели такие большие мальчики могут потеряться в таком маленьком городе? — насмешливо спросила я, круто поворачиваясь на каблуках.
— Вот-вот, — подхватил Эндсон, — у вас уже просыпается материнский инстинкт. Может, вы нас еще накормите и пожалеете?
— Что, всех троих сразу?
— Нет, этих двоих, — указал особист на ухмыляющегося Штондта и чересчур серьезного Нортона, — можно отправить на постоялый двор, они не потеряются, а вот меня…
Этот наглец замолчал и многозначительно улыбнулся. Я не растерялась и, ответив ему предвкушающей улыбкой, сделала медленный шаг вперед, потом еще один и еще. По мере того, как я приближалась, улыбка Эндсона делалась все шире и шире. Штондт продолжал понимающе ухмыляться, а Нортон — хмуриться.