— Я. Не. Гей! — прошипел Сергей, ввинчивая слова в сознание Маши, ввинчивая с болью, не считаясь с её растерянностью и неловкостью. — Не гей, не педофил, не некрофил, не акротомофил, не любой другой фил, никакими известными науке парафилиями и перверсиями не страдаю, меня даже групповой секс не очень-то заводит. Представить страшно, я настолько скучный человек, что предпочитаю трахаться по старинке. С женщиной. Без плетей и дилдо в заднице, — последние слова он буквально выдохнул в Машу, она зажмурила глаза, как от сильной боли, губы виновато скривились, дыхание было частым, будто девушка изо всех сил старалась не заплакать. Сергея не интересовало душевное состояние Марии Константиновны. Он сосредоточился на том, чтобы ударив по двери, не съездить девчонке по лицу.
Дверь от удара с грохотом открылась, и Сергей пулей выскочил на улицу, как был, в футболке и лёгких тренировочных штанах, в резиновых шлёпках на босу ногу. Он стоял, смотрел в небо и не чувствовал холода.
Как же задрало всё происходящее в его грёбаной жизни. Каким образом у родителей с самой заурядной внешностью родился он, Аполлон, блядь, Бельведерский? Сергея не единожды принимали за гея, сейчас реже, он изрядно раздался в плечах, в движениях появилась резкость, постепенно исчезала кукольная миловидность. В юности же, начиная с подросткового возраста, внешность была бичом Сергея. Проклятием.
Он на борьбу пришёл только из-за внешности, чтобы доказать окружающим, что он не гей, что мужик. Позже, уже на последнем курсе института, став мастером спорта, чемпионом Северо-Запада, а потом России, решил уйти из спорта. Ему нравилось то, чем он занимался последнюю пару лет, совмещать же тренерскую работу, учительскую и интенсивные тренировки сложно, да и путь этот, с Серёгиными данными, по большому счёту, в никуда. Была открыта дорога в М1, но Сергей выбрал тренерскую стезю. Выбрал сознательно, и это было то единственное, о чём он не жалел никогда в жизни.
Став постарше, Сергей понял — у его внешности масса преимуществ, бабы слетались, как осы на сироп, кружили вокруг, жужжали, мелькали перед глазами, и сейчас мало что изменилось. В молодости девчонки молчаливо жаждали его внимания, а сейчас женщина предлагали прямым текстом, ничуть не стесняясь собственных желаний. Когда у Серёги было настроение — он брал.
Но и такие эксцессы случались. «Вы, батенька, педераст-с». Хоть стой, хоть падай, хоть морду себе гуталином мажь, чтобы фольклорных Настенек не смущать ликом слащавым. Обриться что ли, срезать кудри под ноль, и дело с концом, череп, кстати, у него не идеальной формы.