Потапова стояла возле плиты и, тихо помешивая ароматную кашу, размышляла о том, что еще никогда прежде она не чувствовала себя так паршиво и прекрасно одновременно. С одной стороны, ей было не за что себя винить, она ведь не сделала ничего предосудительного, да и над своими мыслями она не властна. Они плавно текут в голове, словно сами собой. Она и думать-то не хочет об этом Никите, но почему-то каждую минуту вспоминает его дикий, голодный взгляд, от которого ей казалось, будто вся одежда мигом растворилась на ней и стоит она перед незнакомцем совершенно обнаженная и беззащитная от своих низменных желаний. С другой стороны, Олег. Тот, с кем она прошла и огонь и воду, кто был рядом в самые тяжелые моменты ее жизни. Тот, в ком она никогда не усомнится. Он самый лучший мужчина, о котором только можно мечтать, а в ее мысли коварно прокрался другой, женатый, такой же загнанный в угол, как и она, и вот уже вторую ночь во снах не дает ей покоя.
— Ты решила накормить меня горелой кашей? — послышался сонный мурлыкающий голос.
В кухню, потягиваясь и зевая словно огромный кот, неспешно зашел Вадим. Ульяна посмотрела на выключенную плиту, на ложку с маслом в своей руке. Вот это она замечталась! И даже не заметила, как кашу выключила, с конфорки горячей сняла… Интересно, если бы ее Вадим не окликнул, она когда бы опомнилась? Нет, эти мысли до добра ее не доведут однозначно! Прекращать это все надо, причем немедленно. И тут, словно вселенная, услышав ее мысли, решила сделать все по-своему. В кармане халата завибрировал телефон, оповещая о пришедшем сообщении.
«Ульяна, — гласило сообщение, — прости за вчерашний цирк, мне не стоило приезжать. Я хотел как лучше. Позволь пригласить тебя на ужин в качестве извинений. Я заеду за тобой в 19-00»
Ульяна зажмурилась, пытаясь собраться, постаралась дышать ровнее, но проклятое сообщение будто выбило весь воздух из ее легких. Щеки вспыхнули, выдавая с головой.
— Это же не он? — с нажимом на последнем слове поинтересовался Вадик, иронично изогнув бровь.
Он сложил руки на груди, откинулся на спинку диванчика.
— Кто он? — уточнила Ульяна, отводя взгляд, нервно почесала лоб, растерла горящие щеки.
— Никита. Только не ври мне, Ульяна, ты это совсем не умеешь.
Потапова лишь кивнула.
— Это ничего не значит, Вадим. — посмотрела в глаза брату.
— Ты сама не веришь в то, что говоришь, родная! — брат посмотрел на нее с сочувствием. Он никак не мог взять в толк, что же такое происходит с его сестрой, и очень переживал по этому поводу. — Не наломай дров, Ульян.