Великое и светлое, великое и светлое…
Твою ж!
Почему в голову ничего не лезет? Мир во всем мире? Каждому по потребностям, от каждого по способностям? Нет, коммунизм тут явно не подходит…
— Фаргус, срочно, подкинь мыслишки о великом и светлом!
— Солнце! — широко улыбнулся мохнатик, возникнув перед моим лицом. Зрелище то еще, поэтому от греха подальше закрыла глаза.
— Солнце? Ты бредишь что ли?
— Думай, говорю! Солнце! Великое, самое светлое. К тому же, позитивный образ, рождающий теплые и благоприятные ассоциации.
Смешно, но помогло. Начала думать о солнце и на душе потеплело. Мысли потекли ручьем. Белые голуби, игривые ласточки, шум прибоя, пальмы, благополучие. Тут и мир во всем мире, и детский смех, и ангелы даже где-то пролетели, мягко шелестя крыльями. Когда настроилась, Фаргус скомандовал:
— Читай!
— Апчхи щи арахис-с вахтерша шумахер!
— Это сейчас вообще что было?!
Открыла глаза и поморщилась:
— Да, как-то не очень вышло. Напомни-ка еще раз…
Согласна, второй раз я что-то опять насловоблудила, но третий и четвертый-то все чисто произнесла, однако никаких вспышек.
— Мохнатый, ты уверен, что ничего не напутал? Ну не вспыхивает! Не выходит!
— А ты лицо свое видела? С таким выражением только сортиры драить, а не божественные камни призывать!
— У меня сейчас инсульт случится, а ты к выражению лица придираешься?
— Не я, вселенная! Давай, поднатужься!
Что-то подсказывало, что поднатуживаться в вышеупомянутых местах следует, но я постаралась. Правда постаралась! И улыбнулась, и светлое с добрым себе представила, и говорила с выражением, с каким даже стихи в седьмом классе не читала, но вспышки все не было.
— Сдается мне, ты о чем-то не том думаешь, — предположил хранитель.
Это точно. Сейчас я думала о том, что неплохо бы четвертовать того, кто придумал этот дебильный ритуал. Все. Пробую последний раз. Если не получится, то хорьку под хвост это все, попробую с другим камнем! Настроилась, но мысли почему-то куда-то налево утекли. Я вспомнила, как испугалась вчера за Даниэля. Как он лежал у меня на руках, истекал кровью. Как я переживала за него. Искренне, так, что душа болела. И что-то изменилось. Вспышки не было, но я видела закрытыми глазами свет, который лился отовсюду.
— Давай, сейчас получится! — радостно воскликнул Фаргус.
И я дала. От всей души дала. Так дала, что сама чуть от радости не расплакалась, ведь и сверкнуло, и вспыхнуло, и шандарахнуло, и даже салют небольшой был. Правда половина эффектов, скорей всего, от долгого стояния на голове, а наглая животинка все никак не командовала сменить позу на нормальную.