Мне не успеть!
Держа обожженной рукой трубку телефона, второй крашу глаз. Левой. Я не левша, чтобы вы понимали.
— Угу… Мам, всё! Я сейчас опоздаю, и меня будут позорно экзекуировать перед всем коллективом.
— Не употребляй жаргонных словечек, Катерина! Это несерьезно.
— Угу…
Еще немного «филинского» речитатива для мамы, и я с облегчением откладываю телефон в сторону.
И вот один мой глаз приобретает приличный выразительный вид.
Марковка понуро смотрит на пустую чашку для молока. Оранжевый хвост возмущенно торчит вверх.
— Мяу…
Все, что у меня было, я споила ему вечером.
И что делать? Мой холодильник пуст!
Если я сейчас побегу в магазин, то экзекуции не избежать точно. Но и оставить Марковку голодным на целый день — тоже не вариант.
Надо бежать! — решаюсь я самоотверженно.
И успеваю пробежать метра два. Спотыкаюсь о торчащий из пола гвоздь. С криком скачу на одной ноге, хватаясь за разбитый палец.
Я же знала, что он тут торчит! Знала!!
Из глаз от боли и обиды льются слезы.
— Чертов сосед!
Это все он виноват, конечно. Начиная с голодной Марковки, заканчивая тем, что я проспала.
Глаз нестерпимо щиплет, тру его свободной рукой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения.
От этих утренних эквилибристических упражнений меня отрывает звонок в дверь. Прихрамывая, ковыляю к ней.
За дверью виновник всех моих неприятностей — Марк!
Растерянно на него взираю. Пришел насладиться эффектом?
Покусывает губы, явно сдерживая улыбку.
Сероглазый. Тоже немножко взъерошенный, но на филина не тянет. Максимум — на симпатичную сову.
— Доброе утро!
Издевается… — вздыхаю я.
Не сдержавшись, прыскает от смеха, тут же снова поджимая губы.
— Я — панда? — поднимаю вопросительно бровь, вспоминая, как терла тот глаз, который выразительный.
— Наполовину.
Вздыхаю в этот раз гораздо трагичнее.
— Я принес молоко, корм для котят, лоток…
— Да?!
И я почти готова его простить. Вот если бы он был «так себе», наверняка бы сразу простила. А он не «так себе», он — «вполне себе». А облажаться перед парнем «вполне себе» — это гораздо чувствительнее для моей психики, чем перед парнем «так себе».
Но дверь я все-таки распахиваю, приглашая его внутрь.
Забираю пакет из его рук, делаю шаг назад и натыкаюсь пяткой на мягкое возмущенное «Мяу!»
Ой!
Развернувшись, поднимаю Марковку с пола.
Он все-таки отец и имеет право на общение с ребенком, — благодушно решаю я.
Сзади раздается сдавленный смех со стоном.
Что в этот раз?
Ааа…
Медленно разворачиваюсь с невозмутимым лицом.
Ах, Катерина, Катерина!
Почему именно свинка? Ведь были там пижамки с милыми заячьими хвостиками, игривыми кошачьими, даже сексуальными тигриными. Слишком банально, да? Ты захотела свинку!