Рингард шел широким шагом и, возможно, еще долго не замечал бы моего отсутствия, но огоньки-то остались парить надо мной. Обернулся и изумленно воззрился на молчаливо бунтующую меня. Хоть и не сразу, но черных очах все ж отразилось понимание. Устало вздохнул, вернулся ко мне.
— Я уяснил, что не следует говорить с тобой в таком тоне, — примирительно заверил Рин, заглядывая в мои глаза, — но вся эта история может оказаться очень нехорошей… Продолжай рассказывать, пожалуйста.
Так и быть, прощен, — постановила я и пошла к замку, по пути торопливо описывая все события. Почему-то император не выказал удивления от того, что Ханна нашлась в комнате усача. Куда больше его заинтересовали невидимые нити.
— Почему стражники их не заметили? — спросила я.
— В этих людях нет магии, — объяснил Рин, — а ты достаточно сильная магичка, как и Гретта с Вайоми. Вы можете усмотреть след заклинания, если вам на него укажут.
— Как думаешь, с Ханной все будет в порядке? — встревожено спросила я.
Мужчина неопределенно повел плечами:
— Причинить потенциальной невесте серьезный урон — все равно, что нанести мне личное оскорбление. Надеюсь, никто на это не пойдет.
Мы остановились у дверей моей комнаты. Рингард, посмотрев в мое печальное лицо, ободряюще улыбнулся:
— Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Со мной, может, и не допустит. А что будет с остальными девушками?
— Но ты и сама должна быть осторожной… и чуть менее доверчивой.
Рин взял меня за руку — ту, в которой не было грейпфрута — и нежно пощекотал губами внутреннюю сторону запястья. Затем на мгновение прикрыл глаза и прижал ладонь к своей щеке. От этой простой ласки по телу разлилось будоражащее тепло, а все мысли куда-то разлетелись.
Казалось, мы могли бы простоять так до утра, но император не стал задерживаться. Он неохотно отпустил мою руку, пожелал мне спокойной ночи и спешно удалился. Я же скользнула в комнату, прижимая ладонь к груди и пытаясь унять участившееся сердцебиение.
Гретта спала, а ее вещи были аккуратно разложены по своим местам. Неужто рыжуха вняла предупреждению и больше не рискует гулять по замку в одиночестве?
* * *
Когда я проснулась, грейпфрут уже был безжалостно расчленен, но сочная розовая мякоть осталась почти нетронутой.
— Редкостная гадость, — заявила соседка, — одновременно горькая и кислая.
— А вот и нечего без спросу чужое брать, — не удержалась я от ехидства.
— Если б я каждый раз спрашивала, давно б с голоду померла, — хохотнула рыжуха.
Я оставила без внимания это откровение: мало ли, каков уклад в ее краях. Вскочила с кровати и тоже ухватила дольку ароматного фрукта. И правда, на вкус не очень. Может, не дозрел еще?