Воспоминание или сон накатило безжалостной волной, обрывая связь с настоящим и выбрасывая Ану в те дни, когда она оказалась в приюте недалеко от города Аре в Швеции. Почему она так хорошо все помнила? Едва ли не каждый день после того, как пришла в себя? Более поздние воспоминания частично стерлись, запутались в паутинах разных событий, потерялись, но не первый год в приюте. Он застыл в памяти наколотой татуировкой. Или воспоминания оставались столь яркими, потому что с них начиналась ее жизнь?
До того, как Ана «проснулась», ничего не было.
Позже, посоветовавшись с врачами, старшая воспитательница приюта написала в деле найденного на вокзале ребенка — возраст семь лет, и придумала имя, которое девочка будет ненавидеть. У воспитательницы были серые волосы, такие же глаза без капли тепла, улыбка на строгом лице, от которой на душе становилось только холоднее, и ровный голос.
— Твое имя теперь Татия… Запомнила, девочка? Татия… Ты так часто повторяешь татата, что тебе будет легко отозваться на него.
Мисс Кранц была добра с другими детьми, но почему-то не с ней. Наверное, женщина не могла простить, что со странной девочкой все ее старания, наработанный опыт и образование ни к чему не привели. Ана молчала и не шла на контакт, подрывая авторитет старшей воспитательницы.
Но это было позже.
Началось все с яркого удара света и оглушающих звуков. А когда привыкли глаза, вокруг девочки оказалось множество спешивших куда-то людей, незнакомые предметы, странные звуки… Ана слышала незнакомую речь и не понимала НИЧЕГО! Знала только, что все вокруг — ЧУЖОЕ!
Холодный плен страха, безумный танец сердца, готового вырваться из груди — она почувствовала это вновь, стоило окунуться в воспоминание и оказаться на станции железнодорожного вокзала в утренний час-пик. В какой-то момент отчаяние поглотило ее без остатка, девочка опустилась на землю, закрыла уши руками, зажмурилась и закричала. А когда ее коснулись чужие руки, упала на спину и стала бить ногами.
Только этот момент остался в воспоминаниях нечетким, сменившимся спасительной темнотой. Наверное, невменяемому ребенку вкололи успокоительные. Последующие дни можно было назвать ускоренным путем самоосознания новорожденного. Материнским телом для Аны стала комната, связью с внешним миром — люди. Сначала к ней приходили всего две женщины — одна все время пыталась с ней говорить, другая приносила еду и убиралась. Потом число желающих найти способ объясниться увеличилось. К счастью, Ана быстро поняла, что никто не хочет причинить ей вреда, и в ней проснулось любопытство. Чужой мир расширялся постепенно. Коридор, еще один, комнаты, взрослые люди, дети… Увидев много детей, она успокоилась и стала наблюдать.