Все, что в прошлое одето
Не умею и не буду
Если вспомнишь рядом где-то
Забери меня, забери меня отсюда
Это ветер все растратил
Невпопад из ниоткуда
Если вспомнится некстати
Забери меня, забери меня отсюда
Все, что мог знать
Сжег…
Кем я мог стать
Если б встать смог…
Все, что сам себе ответил
Я нечаянно забуду
И теперь никто не третий
Забери меня, забери меня отсюда
Внутри щемит и рвется. Я нужен тебе?
Этот текст — разрешение?
Или тот самый пресловутый индуктивный…
Мои пальцы медленно вращают телефон на прозрачном столе.
В Новосибе час ночи.
Почему ты не спишь, Женечка?
Почему твой муж не уводит тебя от монитора в постель?
Почему ты не идешь к нему?
Ко мне приходила…
В тысячный раз открываю личную информацию:
Евгения…
Новосибирск…
28 лет…
Замужем за…
Дочь Ася, 3 года.
Двадцать восемь. Моей маленькой девочке уже двадцать восемь. Вглядываюсь в фото. Почти не изменилась. Быть может, чуть ярче черты лица и мягче взгляд.
Третий стакан явно был лишним, потому что мои пальцы ведут себя слишком самостоятельно.
«Добавить в друзья».
Как в замедленном кино. Смотрю на экран. На ее фото. Вижу ее глаза. Они живые. Они видят эту надпись сейчас. И я вижу, как она ведет бровью и закусывает губу.
Наши сердца стучат одинаково быстро. Мы оба не дышим. Нам обоим страшно. Тебе — принять, мне — что ты не примешь.
Давай… Давай!
Пальцы сжимают кольцо, расплющивая его.
Мы смотрим друг другу в глаза. Секунды идут. Один, два, три, четыре, пять…
Сделай это.
«Евгения подтвердила, что Вы ее друг».
Одним глотком допиваю виски. Мне нужно подышать.
* — редкое бредовое расстройство, при котором бред разделяется двумя или несколькими лицами с тесными эмоциональными связями. Один индуцирует свои фантазии, галлюцинации или переживания на остальных.
В Новосибирске 2.20. Она в сети.
Ты искушаешь меня, моя девочка?
Сколько сотен раз я писал ей в своем воображении? Сколько раз мои пальцы набирали что-то на клавиатуре и тут же стирали? Этого я не считал. Но, набирая сообщение сейчас, медленно, по буквам, я на полном серьезе пытаюсь понять реально ли то, что происходит. Или я окончательно двинулся?
Сегодня не стоит. Я пьян.
Всего-то три бокала.
Но голову кружит. Мысли путаются.
Такой тонкий момент…
Мой строгий ошейник снят, и чашка стоит. Но трогать еду нельзя. Можно только приблизиться и почувствовать запах. Мне. Голодающему годами. Меня трясет? Неудивительно…
Любая, слишком яркая демонстрация моей потребности в ней — и я уверен, что мой строгий ошейник тут же вернется на место. Только уже без перспективы когда-то быть снятым.