Она смотрела и смотрела на меня, явно не в состояние поверить, крылья её носа трепетали, ощущая запах оборотня. А, судя по виду, она медленно начинала понимать, что же произошло.
а мне хотелось только одного: самого себя прикончить за то, что она плачит, но тогда её горе точно станет больше.
— Ты… — наконец проговорила она, дрожащим от напряжения голосом. — Живой, — воскликнула и кинулась ко мне, буквально душа в объятиях. Только вот теперь она не была сильнее меня, так что я смог спокойно подхватить её на руки, прижимая к себе в ответ и зарываясь носом в волосы, вдыхая аромат.
Её слёзы впитывались в ткань толстовки, рёбра и у меня, и унеё были готовы застрещать от той силы, с которой мы сжимали друг друга, а хотелось ещё и ещё сильнее.
Я чуть отстранился, но только для того, чтобы коснуться губами её губ. Солёный привкус усиливал горечь поцелуя, но мы вроде как и не целовались даже: мы просто вжимались друг в друга губами, лишь на считаные мгновения остраняясь, чтобы вдохнуть.
Совсем не хотелось говорить, хотелось лишь провести в её объятиях вечность, но Таша сказала:
— Нас могут заметить, тогда будет плохо, очень плохо, я… — мне пришлось вновь поцеловать её, теперь действительно поцеловать, мягко лаская губы.
— Я знаю, — отстранившись, шепнул я. — Я всё знаю. И я люблю тебя, кажется, безумно.
Наши лица были так близко, мы упирались в друг друга лбами, просто стояли рядом.
Но Таша была чертовски права и нужно было уходить. Только вот не понятно, куда.
— Пошли, — схватив меня за руку, — сказала она. — Я знаю, где мы сможем побыть.
Она не говорила лишних слов, ничего не восклицала. Она просто рада была, что я жив, и, в точности как и я, хотела не упускать ни секунды времени, которое нам было отмеряно.
И мы шли по каким-то улочкам, а я и не следил, что за здания, деревья вокруг мелькали. Я взглядом вперился в Ташу и ни на миг не упускал её из поля своего зрения.
Мы добрались до какого-то очередного парка, только вот он был почти заброшенным. И ещё мы шли и шли, пока не добрались до какого-то вагончика странного вида. И, оглядевшись, Таша выбила хлипкую дверь, впуская нас в пыльное маленькое помещение.
В этом самом помещение стоял лишь один стол, но нам и он не нужен был, лишь бы всё было скрыто от посторонних глаз.
— Мне сказали, что ты умер, и я сама едва не… — она не стала продолжать фразу, но я итак всё понял. Я не видел её лица, потому что она снимала с себя ветровку и укладывала её на стол, чтобы можно было безбоязненно на него сесть.
— Не смей даже думать о таком, — сказал я, подойдя ближе и кладя руки ей на бёдра. — Ты прекрасна, и ты должна жить, — я пододвинул её ближе к себе, руками поднимаясь к спине. Она была так близко, что мне сносило крышу напрочь.