Поднял голову, скользнул взглядом по моему лицу, зацепившись на миг на губах, решительно посмотрел мне прямо в глаза и началось:
— В тебе нет магии. В данный конкретный момент меня это радует, но, если подумать, ты не способна постоять за себя.
Короткая пауза, неодобрительно поджатые губы и решительное:
— Будем разбираться.
И у с трудом борющейся с накатывающим тёплыми волнами сном ловко расстегнули пуговку на рубашке.
Я честно хотела возмутиться, желательно оттолкнуть Садхора, встать и уйти, но у меня просто не было на это сил. Такое ощущение, как будто я не спала несколько дней, глаза закрывались сами собой, сознание плыло и тело налилось тяжестью, совершенно отказываясь меня слушать.
Поэтому никто, совершенно никто не помешал мужчине расстегнуть и ещё одну пуговку.
— Поймали вампира, на которого ты указала в лесу, — будничным таким тоном, будто вот вообще ничего сейчас не происходит, поведал правитель.
Пуговка за пуговкой, так быстро и ловко, раз-раз-раз. У меня уже ощутимо пылали щёки, но Садхор не обратил внимания ни на них, ни на ещё одну попытку прикрыться руками. Эти самые руки, укоризненно глянув мне в глаза, вообще без проблем перехватили за запястья.
— Не нужно глупостей, Катя, — нравоучительно велел он мне, отлично справляясь с расстёгиванием пуговок и одной рукой, — тебе со мной не тягаться. Ты дальше слушаешь?
Глухо застонав, я с трудом разлепила пересохшие губы и прохрипела:
— Уйди…
— Уйди? — Насмешливо переспросил мужчина.
— Уйдите, — исправилась я, но, видимо, как-то совсем не так, потому что правитель тут же заметно помрачнел, вновь бросив на меня укоризненный взгляд.
— Куда же я уйду? — Мы тут были вдвоём, но у меня такое чувство, что этот вопрос был адресован не мне. И Садхор подтвердил это, едва очень-очень тихо повторил: — Куда?
Ничего не стала отвечать. Я в принципе не знала, что на это можно ответить, моё «куда-нибудь» вряд ли порадует хоть кого-то, к тому же, я всё ещё ужасно сильно хотела спать, и сил сопротивляться с каждым мгновением оставалось всё меньше. Когда все пуговки были расстёгнуты и края рубашки опали вдоль моего тело, руки дракона вдруг дрогнули, а сам он напряжённо замер, не моргая глядя куда-то в область моей груди.
И сидел он так минуту точно, и лишь золото в чёрных глазах опасно мерцало, да пару раз дёрнулся кадык. Я в свою очередь лежала, выбора иного не было, вот и лежала, сквозь слипающиеся веки глядя на разгорающееся в золотых глазах совершенно нездоровое пламя и чувствуя растущую в груди… ненависть. Вот просто ненависть к тому, кто столь подло пользовался своей силой.