— Но ты действительно бесценна.
— Для тебя, — Бонни улыбнулась, ласково прикасаясь пальцами к к его коже. — Если бы ты на самом деле был роботом, полагающимся только на логику, то осознал бы, что безопасность одного не превосходит безопасность сотен. Но твоя человечность не позволяет поддаться здравому смыслу. Твое сердце приказывает технической стороне заткнуться и делать то, что ты считаешь правильным. Ты, мой дорогой и рассеянный прекрасный принц, вовсе не неполноценен. Ты лишь чересчур заботлив.
Заботлив? А был ли он таким? Обычное незатейливое слово, которое пыталось объяснить все, что чувствовал Эйнштейн. Но, вероятно, это было неправильное слово. Эйнштейн привел в порядок некоторые из своих хаотичных мыслей, рассматривая их в свете ее утверждения. Он чувствовал себя ответственным за Бонни. Хотел защитить. Ревновал. Ощущал влечение. Притяжение.
В его голове возник новый и еще более страшный вывод, когда появилось правильное определение испытываемых эмоций.
«Я люблю ее».
Чем еще можно было объяснить это? Эмоции, на которые Эйнштейн считал себя неспособным, все то, что он приписывал к неисправностям, имело объяснение. Он любил Бонни. Каким бы удивительным и иррациональным это ни казалось, несмотря на изменения, он все еще обладал способностью любить. Осознание данного факта ошеломило его.
— Ты права. Я забочусь о тебе. Очень сильно.
— Не понимаю, почему ты так удивлен.
— Эмоции — это гормональный дисбаланс. Я контролирую свой гормональный уровень. А вернее контролировал, пока не встретил тебя.
Она сморщила нос и рассмеялась.
— Знаешь, это было не самое романтичное признание.
— Я не знал, что мои слова должны были быть романтичным признанием. Я просто констатировал свое нынешнее состояние.
— Давай я все тебе объясню. Мне кажется, я влюбилась в тебя, Эйнштейн.
Она тоже любила его? Нет. Вряд ли ему могло так повезти. Бонни была слишком хороша для него. Слишком красива и совершенна. Слишком во всем.
— Ты просто благодарна мне за спасение от неминуемой гибели.
— Нет. В отличие от тебя я прекрасно понимаю свои чувства. Это любовь. Можешь считать меня слишком самонадеянной, но поскольку у тебя есть проблемы с очевидным, я почти уверена, что ты тоже любишь меня.
Эйнштейн и сам все осознавал, но так и не сумел выдавить из себя признание. Что он мог ей предложить? По сравнению со своими собратьями только он был помешан на науке. Самый слабый в бою. Самый маленький киборг среди орды гигантов. Бонни заслуживала гораздо большего.
— Вижу, ты все еще не уверен. Позволь спросить, беспокоит ли тебя то, что я рассказывала о своем прошлом?