— Потому что мы киборги. А киборги делают то, что правильно для всей расы, даже если это означает ставить потребности других выше собственных.
Мужество и моральная убежденность. Можно ли было полюбить ее еще больше? Эйнштейн решил позаимствовать выражение Сета:
— Отстой.
— Не дуйся. Это слишком мило, а нам нужно еще кое-что сделать, прежде чем я смогу пососать твою восхитительную нижнюю губу.
— Нам обязательно это делать?
— Мы должны.
Эйнштейн вздохнул.
— Тем не менее я предпочел бы отвезти тебя в безопасное место.
— Знаю, очаровашка. Но с этим придется подождать. Нам нужно то, что скрыто на сбитом корабле. Может, я и умнее тебя в сердечных делах, но ты все равно остаешься самым смышленым засранцем поблизости. Если хочешь защитить меня, то посмотри на происходящее с другой стороны. Заставь свой мозг поработать и выяснить, что замышляют военные придурки, потому что тогда и только тогда ты сможешь по-настоящему меня защитить.
Бонни сделала вполне обоснованный вывод.
— Отлично. Ты победила. Мы вытащим все, что сможем, с военного корабля, но только если ты пообещаешь держаться рядом со мной, так как это более безопасно.
— Договорились.
— Серьезно?
— Ну да. Даже я знаю, что плохо выгляжу в скафандре.
— Ты всегда хорошо выглядишь.
— Ммм, — протянула Бонни. — Не забудь повторить это еще раз, когда мы будем одни в твоей комнате.
— Зачем?
— Тебе понравится результат, — она прикусила его нижнюю губу. Эйнштейн застонал, потому что теперь слишком ясно представлял себе этот результат. Черт, он уже мог предположить, что это будет взрывоопасно.
Зачем ждать? Когда Бонни уже хотела прервать поцелуй, он обхватил ее лицо руками и продолжил ласки.
— Что, — ммм. — Ты, — нежное касание языка. — Делаешь? — пробормотала она в его губы.
— Все наши дела могут подождать несколько минут.
— Могут?
— О да, — проворчал он, хотя несколько недель назад даже не мог представить, что способен на такое. — У меня есть кое-что более важное, о чем нужно позаботиться в первую очередь.
— Настолько важное?
— Определенно. Думай об этом как о наказании за то, что напугала меня до чертиков, — Эйнштейн прикусил ее губу, прежде чем пососать язык.
— Ммм. Ты же понимаешь, что это нельзя расценивать как наказание.
Расстегнув молнию, он протолкнул руку в брюки Бонни и обнаружил, что она уже была влажной. Влажной, горячей и такой готовой к его вторжению. Эйнштейн погрузил палец в ее лоно, из-за чего девушка ахнула.
— Я еще не закончил, — пробормотал он.
С медлительностью, которая заставляла Бонни содрогаться, Эйнштейн трахал ее пальцем, ловя ртом ее вздохи и дразня, пока девушку не затрясло. Как бы ему хотелось продлить этот момент, но время неумолимо бежало. Эйнштейн потянул вниз ее брюки, пока те не оказались на лодыжках Бонни.