Эйнштейн медленно отпустил ее с очевидным нежеланием. Бонни слишком хорошо это понимала. Они оба только что совершили огромный скачок в отношениях. Этот момент они будут помнить и лелеять вечно, поэтому он заслуживал определенной торжественности. Однако долг звал. Киборги не могли ждать их.
— Нам пора возвращаться к остальным.
Какое-то мгновение Эйнштейн не отвечал. Его руки блуждали по ее телу и нижней части живота, а его член, все еще наполовину твердый, продолжал прижиматься к ее плоти.
— Они могут подождать еще немного.
— Они начнут искать, если мы не вернемся с ответом.
— К черту всех.
— Очаровашка! — Боже, она так плохо на него влияла.
— Что? Мы вот-вот столкнемся с возможной опасностью. Кто знает, когда у нас снова появится немного времени наедине? Я уже много лет выполняю свой долг. Если я хочу потратить несколько минут на свою эгоистичную сторону, то, черт возьми, так и сделаю.
— Ты же знаешь, что Арамус обвинит во всем меня.
— Лучше бы он этого не делал, а то я точно заставлю его петь песни из шоу, — проворчал Эйнштейн.
Бонни рассмеялась.
— Звучит подло.
— Для всех, кто будет это слушать.
Дьявольская усмешка на его лице заставила ее захохотать.
— Ох, подумать только, раньше я считала, что у тебя нет чувства юмора.
— Так и было, пока я не встретил тебя. Я сумел пробудить тебя ото сна, а ты в ответ пробудила во мне человечность.
Если бы Бонни могла плакать, то обязательно расплакалась, а так у нее лишь перехватило горло.
— Это было очень романтично.
— Правда?
— Определенно, — она поцеловала его. Бонни сделала это только в знак благодарности, но у Эйнштейна были другие мысли. Оголодавший, будто они только что не утолили свою страсть, Эйнштейн впился в ее губы, вызывая ее язык на жаркую дуэль, пробуждающую возбуждение, которое, казалось, всегда бурлило, когда он был рядом.
— Нам действительно пора идти.
— И мы пойдем. Когда будем готовы, — пробормотал Эйнштейн. — У меня есть проблема, которую нужно решить в первую очередь.
— Она связано с некой твердостью?
— О да.
— И это тебя отвлекает?
— Очень. Настолько, чтобы я никогда не сумею сосредоточиться на другой задаче.
Повернувшись в его объятиях, Бонни бросила через плечо застенчивую улыбку.
— Мы не можем этого допустить, не так ли?
— Нет.
Бонни наклонилась, вильнув попкой перед Эйнштейном. Он подошел к ней сзади и, сжав член одной рукой, потер тот о ее лоно. Бонни застонала.
— Мы должны сделать это быстро, — выдохнула она.
— Не думаю, что это будет проблемой, — схватив ее за плечи, Эйнштейн толкнулся внутрь, вынуждая Бонни застонать. Ее чувствительная киска содрогнулась, так как новая позиция предоставляла особенный угол проникновения. Эйнштейн глубоко вошел, задев головкой члена точку G, но как будто этого было недостаточно, его пальцы скользнули к ее клитору и стали нежно тот массировать.