Она прикинула в уме разные варианты, как бы побыстрее выкурить из квартиры нежеланного соседа, но, так ничего и не придумав, отбросила в сторону глупые мысли.
«Я тут ненадолго, – самой себе заметила она. – Нужно выставить на продажу эту квартиру. А деньги отдать отцу на лечение!»
Нина попыталась уснуть, но из-за того, что кто-то чужой нахально бродил по дому, сон не шел. Она решительно встала с кровати и, накинув шелковый халат, вышла навстречу к незваному гостю.
Денис деловито прошагал в свою комнату, не желая вторгаться на территорию врага. Пока не время. Как юрист, он прекрасно понимал, что ни в коем случае нельзя давать лишний козырь Арахне. Поэтому заселение в любую из дедовых комнат отменялось. А вот использование по назначению кухни и санузла бабуля запретить не может. Сервитут, знаете ли. Цесаркин пересек широкую кухню, подойдя к белой фанерной двери ровно в тот момент, когда «бабуля» вышла из своей комнаты. Послышались шаги в коридоре, а следом цоканье когтей по паркету. Герда насторожилась и зарычала. И тут же весь дом огласился пронзительным лаем мелкой противной собачонки. Она влетела на кухню раньше хозяйки и враждебно зарычала на любимицу Дениса. Герда просто обалдела от напора маленького хамоватого йорка.
– Угомоните свою левретку, – пренебрежительно велел Цесаркин, строго воззрившись на Нину. – Сейчас весь дом на уши поставит.
– Все из-за вас, – фыркнула Тарантуль. – Пробираетесь в дом, словно вор.
– Имею право, – пробурчал Денис, сверля злыми глазами саму Нину и ее крысу, по какому-то недоразумению научившуюся лаять.
«Бабуля», уловив момент, когда собачье недоразумение со звонким лаем пробегало мимо, наяривая круги вокруг Герды, подхватила на руки свою недоразвитую псину. Заворковала, запричитала, заохала.
– Фиби, девочка!
Цесаркин усмехнулся про себя:
«Фиби Буффе, мать вашу!»
И уже собрался открыть дверь в комнату, позвать Герду, зачарованно разглядывающую новых соседей, когда Нина Тарантуль протянула ладонь к его собаке. Денис не заметил в ее взгляде даже толики страха. Словно они знали друг друга сто лет и сейчас подошли поздороваться.
Денис, поборов в себе искушение дать команду «фас!», застыл как вкопанный, когда его собака серьезной породы вытянула шею, как малолетний щенок, подставляя холодный и мокрый нос во вражескую руку.
– Какая же ты хорошая, – пробормотала Нина, гладя большую темно-коричневую морду. Умные глаза собаки чуть прикрылись, хвост вильнул пару раз. Герда всем своим видом показывала, как ей приятно общение с Арахной.
«И ты, Брут!» – хотелось заорать Цесаркину. Он тяжело вздохнул, желая, чтобы День Предательства закончился побыстрее и, повернувшись к вероломной любимице, велел: