— Эванжелина, подойди же ко мне, — позвал тот же голос.
Я повернула голову и увидела Ника. Некромант улыбался так радостно, как будто происходило что-то невероятно хорошее, и здесь был праздник, а не умирала девушка. Хотя может, я просто недостаточно знаю Дейла, и для него это как раз-таки праздник? Я пригляделась и поняла, что белоснежная рубашка Ника забрызгана кровью, а в руке он держит ритуальный нож.
— Что Вы делаете? — прошептала я.
— То, что должен, — пожал плечами некромант, приближаясь ко мне. — Мы ведь оба этого хотим, не правда ли?
Я в ужасе отшатнулась, в этот момент девушка на столе протяжно застонала. Я посмотрела в ее сторону, и тут она повернулась ко мне лицом. Я увидела себя и все-таки закричала.
Проснулась я совершенно разбитая, с соленым привкусом во рту и поняла, что во сне прикусила щеку. Отчего-то противно ныла порезанная во время готовки рука, а ведь порезы, хоть поначалу и кровоточили, были совсем несерьезными, скорее даже глубокими царапинами. Чтобы отвлечься от невероятно реалистичного кошмара, я даже растопила камин (хорошо, дрова уже были, оставалось лишь их разжечь), красиво сервировала стол, удивившись, что у некроманта довольно много красивых и дорогих вещей, которыми, судя по их состоянию и слою пыли, никто не пользуется. Чтобы избавиться от мерзкого кровавого запаха, преследующего меня и после пробуждения, я даже срезала с уже и так слегка надломанного куста розы, отнесла один букет в обеденную залу, второй в свою комнату. Бросив последний взгляд на стол, я подумала, что салфеток может быть недостаточно, и решила принести еще. Кто же знал, что за пять минут моего отсутствия нелегкая принесет сюда некроманта!
Виржини
Виржини Дейл рано поняла две вещи: красота проходит, а ее наличие вовсе не гарантирует счастливой семейной жизни. Благодаря природной наблюдательности, она быстро усвоила, что образ недалекой легкомысленной красотки значительно облегчает жизнь — окружающие расслабляются и меньше следят за словами, порой делясь довольно интересной, хоть и совершенно не предназначенной для ее ушей информацией. Так, она знала об изменах старинного папенькиного друга (мама возмущалась, что тот не может держать себя в руках после свадьбы, будучи уверена, что Виржини поглощена новой книгой), о том, что известный в светских кругах маркиз регулярно бьет жену («я такая неуклюжая, дорогая! Снова споткнулась на лестнице…»), что не менее известный барон благополучно промотал все приданое жены («мы снова заложили мое колье… О, не берите в голову, милая, просто банк был закрыт, а срочно нужны были наличные»), и еще множество интересных, но увы, в большинстве своем печальных, деталей. С предательством близких она тоже была знакома не понаслышке — когда двоюродный брат матери вошел в долю с отцом в каком-то «невероятно выгодном» предприятии, а потом исчез с крупной суммой денег как его, так и других компаньонов, еще и долги оставил, сеья Виржини едва не разорилась. Неудачной была и ее первая любовь, подробностями которой она так ни с кем и не поделилась — шутка ли, едва не отдала невинность женатому офицеру. Брак с Ником счастья в ее жизнь тоже не принес: первое время ей было даже жаль некроманта, так искренне поверившему в любовь девушки. Но он оказался все же проницательнее, чем она рассчитывала, и, похоже, впоследствии возненавидел ее за свои разочарования.