— Представляете, дорогая, они заказывают почти всю еду в ресторациях, даже для гостей, его жена ни разу даже домашним обедом не озаботилась! — возмущалась как-то госпожа Йена после свадьбы сына нашего мельника с дочкой купца, поселившейся здесь совсем недавно — Это просто неслыханно! Бедный мальчик скоро все размотает на прихоти этой девицы и по миру пойдет!
При этом ее совершенно не смущало, что бедный мальчик был бедным в самом прямом смысле-перед своей кончиной вполне разумный и рассудительный господин Жеркант, наш мельник, вполне преуспевавший в своем деле, съездив в столицу на ежегодную ярмарку и наслушавшись речей какого-то мошенника, отчего-то решил вложить почти все состояние в довольно сомнительное предприятие, обещавшее, впрочем, огромный барыш, если все выгорит. Не выгорело. Деньги пропали, а господин Жеркант умер от сердечной болезни, так и не оправившись от такого удара. Так что брак с Селиной случился у его сына по исключительно большой и чистой любви, при этом за девушкой дали большое приданое, так что, по мне, она имела полное право тратить свои деньги, как пожелает — будь моя воля, я тоже и пальцем бы по дому не пошевелила, просто отца с деньгами, как у Селины, у меня не было.
Однако госпожа Йена была другого мнения.
— Это же чистый срам! — возмущалась она — Такое неуважение даже к своей собственной семье, вырастили избалованную невестку-белоручку и неумеху!
Родители Селины, имея, кроме нее, троих женатых сыновей, и, как следствие, трех невесток, как раз-таки полностью соответствовавших представлениям госпожи Наны об обязанностях замужней женщины, домашними обедами были сыты по горло и попросту радовались за нашедшую свою любовь младшую дочку.
Мама негодование госпожи Наны тоже не разделяла, поэтому вымученно улыбалась и стоически терпела.
— У ее ведь совсем никого нет! — говорила она. — Это так ужасно — не иметь возможности даже выговориться!
По мне, так эту возможность госпожа Нена никогда не упускала. Ввиду наличия у моей матери незаконнорожденного ребенка, она, а потом собственно и сам ребенок, то есть я, числились у госпожи Нены в первых рядах заблудших душ, которым необходимы ее наставления на путь истинный. Я это хорошенько прочувствовала еще до моего неудачного романа, когда она полагала меня хоть и пропащей ввиду моего происхождения, но еще имеющей шанс исправиться-разумеется, при должном усердии, коего я никогда не проявляла, чем ввергала ее в состояние искренней печали.
— Дура ты, Эванжелина, — говорила она мне, грустно качая головой. — Тебе надо думать не о том, как платья выбирать, перед мужчинами красоваться и глазками стрелять, а о будущем своем подумать! Шла бы в работный дом при монастыре каком-обута, одета, накормлена, мать содержание получает, а ты еще и при деле, мысли непутевые думать некогда, да и сама обстановка благостная, к смирению и послушанию располагает. А потом тебя бы замуж выдали за почтенного господина, который бы и не посмотрел, что ты отцом не признанная.