- «Не уходи, прошу!» - прочитала я его мысль, и прежде чем успела ответить, пришла новая: - Беги от меня! Я не тот, кем кажусь! Погибнешь, если останешься!
Волшебство закончилось так же внезапно, как и началось: чары рассеялись, едва Стивник отвел глаза. Я вновь очнулась в холодном сером дне, прислоненная им к повозке.
- Несите покрывало! – рыкнул он материализовавшемуся рядом стражнику.
Охранник поспешил к остальным лошадям, схватил грубое шерстяное одеяло и с почтением отдал в руки наследному принцу. Стивник ловко закутал меня в шерсть, точно в кокон, и помог залезть за решетку. С трудом пыталась не смотреть ему в глаза, но наши взгляды всё равно пересекались.
"Что вообще происходит?" - мысленно недоумевала я. - "То защищает, то под замок бросает, то мечом прямо у лица размахивает..."
Стивник медленно развернулся и побрел к своему коню. Казалось, его прямая королевская спина немного сникла и сгорбилась. Со стороны он теперь напоминал хорошо пожившего мужчину, придавленного грузом ответственности.
Кони тронулись. Тепло одеяла согревало. Рана после насильственных прикосновений Стивника больше не тревожила. Есть хотелось, но не так сильно. От монотонного цокота копыт и поскрипывания деревянного каркаса повозки меня начало клонить в сон.
Проснулась я на закате: лес стремительно редел, вдалеке показалась высокая каменная стена, обнесенная рвом, и монументальный подъемный мост. Словно я рассматривала сошедшую с учебников истории иллюстрацию въезда в средневековый город.
По стремительно опустившемуся мосту мы заезжали уже в сумерках. У ворот мерно покачивались на ветру, казненные на виселице, преступники - наглядно демонстрируя силу власти и назидая, дабы отбить охоту к плохим делам. Было очень жутко. Я зажмурилась и открыла глаза лишь спустя время. Не дай бог такое приснится теперь...
Панорама города радовала взгляд одноэтажными покосившимися домишками и высокими, с добротной красной черепицей, сооружениями. Флаги на возвышениях алели охряными и пурпурными цветами. Загорались первые вечерние огни. Широкая стрела водной глади реки пронзала город ножом, словно торт «графские развалины», деля его на две неравные половины.
После сна голова налилась тяжестью, а тело затекло от долгого лежания в неестественной скрюченной позе. Живот сжимало от голода, во рту же опять всё пересохло. А воздух! Воздух был каким-то странным, волшебным и... чистым.
"Бензином здесь и не пахнет, – с удивлением подумалось мне, - в прямом и переносном смыслах!"
По булыжной мостовой кованые копыта цокали оглушительно громко, возвещая бросавшимся врассыпную прохожим и другим экипажам, что едет королевская свита.