— Значит, вероятность все же есть.
— Есть, — киваю. — Особенно судя по тому, как ты не любишь пользоваться презервативами.
Я напоминаю ему то, что он и сам говорил. Корю себя за это, но не могу по-другому. Он пришел по просьбе Димы, вошел в нашу постель и даже не задумался надеть презерватив? Мне однозначно неприятен сам этот факт, ведь он мог быть болен. Знаю, что винить нужно, скорее, Диму, но и Давид не святой. А еще я с уверенностью в девяносто девять процентов знаю, что малыш его.
— Я хочу принимать участие в воспитании сына или дочери, — решительно говорит он.
— Что? — ошарашенность в моем голосе слишком отчетливо слышна. — Подожди… ты собираешься что? Принимать участие в воспитании? Послушай, это уж слишком, Давид. Я, конечно, благодарна за внимание, за извинения и все такое, но прости, своего ребенка я воспитаю сама.
Хватаю со стола папку и делаю шаг, но мужчина преграждает мне путь. Удивленно вскидываю брови и прошу ровным тоном:
— Пропусти меня, иначе мне придется вызвать охрану.
Он шагает в сторону, и я быстро иду к двери, хватаюсь за ручку, но в последний момент меня останавливают слова:
— Подумай над тем, что я сказал, Мила. Я в любом случае добьюсь теста на отцовство и пусть через суд, но добьюсь получения возможности быть отцом своего ребенка.
Мне хватает всего пары секунд, чтобы прийти в себя, перевести дух и таки толкнуть эту чертову тяжелую дверь, спасаясь за ней.
В свой кабинет я прихожу злая и расстроенная. Я знаю, что Давид прав: он сделает, что угодно, лишь бы добиться возможности участвовать в жизни ребенка, как знаю и то, что любой суд ему в этом поможет. А еще понимаю, что не хочу никаких разборок. Хочу спокойно родить и воспитывать малыша в будущем, хочу не думать о том, что мне нужно собрать какую-то справку и предоставить ее в суд.
Мужчина не дал никаких сроков, но я уверена, что время “на подумать” у меня немного. Возможно, пару дней или неделя, не больше. За это время я планирую продумать наше общение и то, как Давид сможет присутствовать в жизни ребенка, по часам или дням, не важно. Я не хочу проблем с законом и не собираюсь участвовать в судебной тяжбе, да и скандалы с выносом грязного белья наружу мне ни к чему.
— Мила Олеговна, — слышу голос Светочки по селектору. — К вам Дмитрий Валентинович. Его впустить?
— Позови охрану, Свет, скажи, чтобы его вежливо проводили из моего офиса.
Я отключаюсь и стараюсь взять себя в руки. Дима не приходил в мой офис с того самого злосчастного дня. Собственно, как и Давид. Они оба не появлялись в моей жизни ровно полгода, и вот они снова здесь. Практически одновременно. В сознание закрадывается мысль, что это все неспроста, что они договорились атаковать меня именно сегодня. Или же Давид уже успел сказать Диме, что я не сделала аборт и жду ребенка от него. Ну или не от него. Интересно, они общаются?