— Нет, эта сука примет меня, — Дима зарывается в мой кабинет и останавливается на полпути, тормозит свой взгляд на мне и буквально шипит ядом: — Я тебя удавлю!
— Спокойно, — легко говорю. — Для начала объясни за что!
— Ты, — он тычет в мою сторону пальцем. — Ты ей все рассказала, да?
— Кому и что?
— Моей жене, сучка, не притворяйся, что ты ничего не знаешь. Ей отправили наши снимки, понимаешь? Нас втроем! — он орет на весь офис, а я едва ли не закрываю уши, лишь бы не слышать этого всего.
Лишь бы закрыться и понять, что это все не по-настоящему. Это ведь неправда. Не может быть правдой, иначе об этом узнают все. Абсолютно. Партнеры, коллеги по работе, сми, моя дочь. Я представляю скандал со своим участием, и меня передергивает. Сколько месяцев будут следить за каждым моим шагом, делать снимки, строить предположения, сколько я не смогу жить привычной жизнью? Я даже боюсь представить это, потому что мой бизнес, конечно, не пойдет под откос, но многие, кому важен имидж, тут же расторгнут с нами контракты. А это потеря денег.
— Мила Олеговна, его увести? — как сквозь туман слышу голос охраны и энергично киваю.
Хотя бы на это у меня есть силы, хотя бы это я могу сделать, просто закивать и ждать, пока его уведут.
— Я тебя удавлю, сука, — орет Дима. — Удавлю, если моя жена потеряет ребенка!
Дима вырывается, но его уверенно тянут на выход. Я же поднимаюсь с кресла, подхожу к двери и, не смотря никому из коллег, что собрались здесь на крики, в глаза, закрываю дверь. Просто захлопываю ее и тихо оседаю по стене рядом.
Перед глазами проносятся кадры того, как мы занимались сексом. И пусть я ничего не видела, зато отчетливо представляла, как Давид имеет меня сзади, а Дима стоит и утвердительно кивает. Только сейчас меня оглушает осознанием настолько, что я едва могу сделать вдох. Это больно. Ужасно больно и обидно, потому что за тот год, что мы были с Димой вместе, я этого не заслужила.
Ни того, что он сделал со мной, ни того, что врал мне, ни его слов. Внезапно вспоминаю о ребенке… его жена беременна? И он переживает? Переживает о ней? А мне давал денег на аборт. Я стираю скатывающиеся по щекам слезы и пытаюсь взять себя в руки, хотя заведомо знаю, что в ближайшие минуты мне не удастся это сделать. Я слишком раздавлена, растоптана и расстроена, чтобы видеть вокруг что-то еще, кроме предательства и скорого разоблачения сразу трех бизнесменов.
Я представляю, чем это обернется для меня. И нет, первое, о чем я думаю — Маришка и мой будущий малыш. Пусть он вырастит в любящей семье, и когда станет что-либо понимать, уже все забудется, но я прекрасно знаю, что найдутся те, кто расскажет ему о чудесном времени его зачатия. Я даже представлять не хочу, как это будет, и как на меня посмотрит Маришка. Неужели это возможно? На полгода отстрочить счастье, а после так больно удариться о реальность?