Сейчас же я не могу справиться с настойчивой тяжестью, возникшей внизу живота. Я знаю, что виной всему гормоны, потому что раньше, чтобы возбудиться, мне требовалось многим больше, чем просто присутствие мужчины и воспоминания о поцелуе.
— Мы можем попытаться стать нормальной семьей, — произносит Давид и смотрит в упор на меня.
— Не уверена, — мотаю головой.
— Я настолько противен тебе?
— Нет.
— Мила, мы могли бы попробовать.
Давид хватает меня за руку и аккуратно разворачивает к себе.
— Посмотри на меня, — его руки едва касаются моей щеки, Давид легонько проводит по нежной коже пальцами, и я вынужденно прикрываю глаза.
Правда, через мгновение тут же распахиваю их, но это уже не помогает. Мужчина склоняется ближе и хватает в плен мой рот. Нежно касается моих губ своими, слизывает с них капельки слюны и проталкивает внутрь язык. Я чувствую его запах: немного терпкий и вместе с этим такой сладкий и желанный.
Мне кажется, что поцелуй так давно не вызывал во мне такую бурю чувств: когда одновременно и хорошо, и невозможно, и волшебно. Когда хочется чего-то большего, когда разум затмевает единственное желание: положить руки Давиду на плечи и стянуть с него рубашку, коснуться пальцами наверняка горячей на ощупь кожи, провести по ней ладонями.
Из моего рта вырывается хриплый стон удовольствия, который Давид принимает за молчаливое согласие. Его рука зарывается в мои волосы, он крепче сжимает мой затылок и углубляет поцелуй, царапая нежную кожу щетиной. Я отвечаю. Мое расшевеленное желанием тело хочет большего. Продолжения, любви, страсти, хочет сексуальной разрядки и освобождения.
— Мила, — шепчет мужчина мне на ухо и склоняет лицо к моей шее, впиваясь в нее губами.
Все заканчивается так же быстро, как и началось. Дверь с хлопком открывается, Давид от меня отстраняется, и я вижу на пороге застывшую дочь, которая с удивлением смотрит на нас. Проходит всего пара мгновений, прежде чем она с грохотом закрывает дверь и убегает. Бросаюсь за ней, но стук двери внизу оповещает меня о том, что она сбежала из дома.
— Я догоню ее, — Глеб появляется будто ниоткуда и тут же спускается по лестнице, пускаясь вдогонку за моей дочерью.
— Мила.
— Не надо, Давид, — мотаю головой. — Я сама не знаю, что произошло, а моя дочь уже сделала выводы.
— Может, лучше мне пойти за ней?
Моя дочь сбежала, а я все еще не знаю, что делать: то ли бежать за ней, то ли ждать, пока Глеб вернет ее.
— Не переживай, Глеб догонит ее, поговорит и приведет домой. Возможно, они немного погуляют.
Я лишь киваю и сажусь на стул на кухне, крепко сжимаю руки в замок и стараюсь унять дыхание. У меня почему-то это никак не получается. Свадьбу, как и переезд, я планировала вовсе не так. Точнее, совсем не планировала. Получилось, что получилось. Дочь на меня обиделась, а я позволила себе поцеловать Давида. Не оттолкнула и не возвела стену, которая должна была появиться. Просто смирилась с неизбежным: с тем, что мы попробуем сблизиться.