Но Дзагоев и Шатров посадили меня в машину, и не сказать, что не екнуло, когда решил, что они и в самом деле просто прикопают где-нибудь. Слухи-то ходили о них… Но не показал. И потом тоже никак не проявил удивления. Когда в зал привезли. Небольшой. Но я знал про него. И знал, что вход туда только по приглашениям. И приглашения эти вообще не получишь ни за какие бабки. Только за заслуги. И только по знакомству. Занимались здесь реальные бойцы, чемпионы, о которых у нас легенды ходили.
Я, чего уж скрывать, хоть и не боец нихера, так занимался, на соревнования не ездил, чисто для себя, но сюда попасть хотел. Как и все мои знакомые и друзья. Такие же спортивные парни, как и я. Просто потому что одно занятие здесь, у таких людей, давало больше, чем десять в самых распиаренных клубешниках, где я тусил, показывая мышцы, до этого.
Нас пропустили без проблем. С Давой и Глебом здоровались, пожимали руки, на меня особо не смотрели. Все делом заняты. А я пялился по сторонам, не скрою. Потому что парочку очень даже уважаемых бойцов углядел, и вообще ужасно интересно.
— Дава, дай я, — тихо попросил Глеб, глядя на меня очень даже кровожадно. Я только усмехнулся показательно бесстрашно. Пошел ты!
— Нет, у тебя нет выдержки нужной. Я сам, — коротко отрезал Дзагоев, и мотнул головой на ринг, — давай, щенок, покажи, что можешь.
Я снял куртку, подождал, пока мне оденут легкие перчатки для спарринга. Сказать, что не боялся, не скажу. Боялся. Не просто боялся. Ссал. Потому что это Дзагоев. А я еще от предыдущей встречи его лапы и моего горла не отошел. Но вот хер покажу. Просто хер!
Усмехнулся. Помахал руками, попрыгал, разогреваясь. И шагнул настречу гарантированным пиздюлям.
И, через три минуты, унимая кровищу, хлещущую из носа, и пытаясь прекратить усилием воли звон в ушах, я радовался, что Дзагоев не пустил Шатра ко мне. И сам явно сдерживался. Так, прощупал. Просмотрел. Хмыкнул, с невозможной для его габаритов медвежьих легкостью уходя от моих ударов. И лениво ткнул один раз в лицо. Потом постоял надо мной, пытающимся встать с ринга. Коротко что-то сказал, и мне помогли. Дали лед, полотенце, сочувственно похлопали по плечу. Типа, терпи, сынок.
Я и терпел.
А потом Дзагоев сел рядом со мной на лавку. И сказал тихо и спокойно:
— Сопляк ты. Нет радости сопляка бить. Но надо. Ты, тварь, женщину нашу тронул. И мы тебя накажем за это. Но не сейчас. Будешь сюда ходить три раза в неделю. Я тебя поднатаскаю. И Шатер тоже. А потом, когда ты будешь в состоянии ответить, мы тебя поучим правильно разговаривать с женщинами. Готовься, сопляк.