- Пойду включу отопление, - сказал он.
Милла спокойно сидела, обхватив колени руками, и смотрела в окно. Диас медленно встал и вышел из спальни. Оба дома по соседству были пусты. На самом деле, их дом был единственным обитаемым домом, сдающимся а аренду на этой улице. От этого Милле казалось, что они с Диасом остались одни на всём белом свете, не смотря на то, что некоторые местные жители всё-таки существовали. Пару раз, гуляя по пляжу, она замечала одного-двух людей, которые занимались лёгкой утренней пробежкой, но большую часть времени этот пляж находился полностью в её распоряжении. Чувство бесконечного одиночества не покидало её. Не способствовал этому и монотонный ливень. Милла пребывала в мрачном настроении. Не совершила ли она прошлой ночью величайшую ошибку в своей жизни? А если даже и совершила, то можно ли будет вернуть всё назад?
Диас вернулся с её халатом и шлёпками, затем снова вышел, чтобы приготовить кофе. Он не был особенно разговорчив по утрам – впрочем, как и всегда – и это её устраивало. Милла вылезла из постели и поспешно завернулась в халат. Затем отправилась в ванную.
В ванной комнате была отдельная отопительная система, которую Диас так же предусмотрительно привёл в действие. Поскольку по площади ванная комната была намного меньше, то и нагрелась она значительно быстрее, что было очень удобно. Милла уставилась на своё отражение в зеркале. Волосы определённо были в полном беспорядке. Зато впервые за долгое время её глаза не были полны горя и печали. И пусть они не искрились радостью, но в них теплилась жизнь. Милла включила воду и подождала, пока она окончательно прогреется, затем залезла под душ и быстро вымыла голову. Горячая вода прекрасно расслабляла напряжённые мышцы, которые напомнили ей о том, каким требовательным в постели был сегодня ночью Диас. Он был страстным любовником, но, не считая первого раза, отнюдь не нежным. В этот раз он хотел её не так, как это было, когда они занимались любовью первый раз. И хотел он её не только физически. Милла задумалась над тем, что же изменилось, но это ускользало от неё. Она задалась вопросом, неужели всё из-за того, что и сам Диас был всегда ускользающим и неуловимым, отстранённым? Но этой ночью он был не таким. И это изменение было самым поразительным!
Высушиваясь насухо, она машинально коснулась своего бедра, что бы убедиться в наличии противозачаточного пластыря и внезапно застыла. Под пальцами не было ничего кроме безупречно гладкой кожи. Испугавшись, Милла уставилась на своё отражение в зеркале, поскольку только сейчас вспомнила, что уже давно перестала носить его. Вот уже около трёх недель, если быть точной.