Сейчас же Уолш объявился сам и провел Гаррета через пост охраны, потом заставил натянуть халат и хмурился:
— Так и знал, что ты нагрянешь, daidí comhbhách, — а после добавил еще раз, особенно выделяя это слово: — папаша. Давай, спроси меня о главном.
— Они в порядке? Как Хелен?
— Среди всех мужчин она выбрала какого-то психа, какой там порядок? Но в целом вполне сносно. Ребенок в порядке, сама Хелен потеряла много крови, заработала немало разрывов, да ты и сам видел, роды были непростыми. Но детишек тебе она ещё подарит…
— Спятил? Я по-твоему об этом думаю сейчас, да?
В тот день Гаррета будто бы расколотили на части, а после собрали заново, уже совсем другим. Он до сих пор не мог прийти в себя и до конца поверить, что все обошлось. Столько боли, столько мучений и страха, тягучее ощущение, что две жизни висят на волоске и ты не в силах ничего изменить… Нет, определенно о будущих детях он сейчас не думал. Как бы ни повернулось, Гаррет хотел видеть живой и здоровой Хелен и ее маленькую ведьму.
— Ну смотри! Если после вот этого, — Уолш ткнул пальцем в пожелтевший синяк, плохо замазанный тональным кремом, — узнаю, что ты не женился на русской — лично пропишу лечебный курс ректороманоскопии! Двухкратный! Даиди Комлах!
Он повторил свое любимое «папаша» на ирландском и указал на дверь палаты. Гаррет немного потоптался на входе, перевел дыхание, сосчитал до десяти раз пять, не меньше, и только потом повернул ручку. Скрип и клацанье, казалось, прозвучали на всю больницу, а еще до него запоздало дошла мысль, что стоило бы постучаться, вдруг Хелен не одета.
Но прежде, чем он успел шагнуть обратно в коридор, его окликнули:
— Гаррет? Входи, только тихо, она пока не решила, стоит спать или нет.
Маленькая ведьма в самом деле лежала в прозрачной кроватке и сосредоточенно разглядывала что-то прямо перед собой, мало реагируя на Гаррета. За эти дни она немного подросла и похорошела, а еще кто-то заботливый переодел ее в бежевый комбинезон и шапочку из одного комплекта. Ведьма же большая стояла у окна, опираясь спиной на подоконник и приветливо улыбалась. Очень непривычная без обязательной укладки, прогулочной одежды и макияжа, в большеватой больничной рубашке и с волосами аккуратно собранными в пучок. Именно так она, наверное, выглядит по утрам. И, черт возьми, Гаррет хотел бы ее увидеть в этот момент. Просыпающуюся на соседней подушке.
— Привет, — он неловко махнул рукой. — Это тебе. В смысле вам.
И передал ей цветы и погремушку. Хелен прижала букет к себе и улыбнулась еще шире. Потом поднялась на цыпочки и поцеловала Гаррета в щеку: