Я улыбнулась ему и в самом деле вытянула гудящие ноги вперёд, а после чуть прикрыла глаза, хотя и не хотела отрываться от изумрудного травяного одеяла, прошитого темными стежками изгородей и разбавленного только белыми пятнами домиков.
— Вряд ли во мне есть что-то любопытное, мистер О'Келли. Я совершенно обычная женщина и не рада такому повороту с наследством. Это конец спокойствия для нас с малышом.
— Ну да. Ну да. Кто бы обрадовался наследству в тучу миллионов? — когда он иронизировал, правый угол рта полз вверх. Кажется, мистер О'Келли не умел прятать эмоции. Поэтому закончив с иронией, он сразу нахмурился: — Мне нужна правда, Хелен.
Я же только пожала плечами. В боковом зеркале заднего вида появилось сразу несколько темных машин, следовавших точно за нами. Глупо, но казалось, что я и отсюда чувствую взгляд Адама и слышу ругань Шона. Недовольство Гаррета по сравнению с этим казалось такой мелочью. А ещё он был совсем не против моих вытянутых вперёд ног, растрепанной прически и отказа говорить с журналистами.
— А что значит ваш жест? Тот, который показали Адаму?
Гаррет дёрнул углом рта и чересчур пристально уставился на дорогу. Потом вытащил из бардачка тряпку и протер ей приборную панель. Посмотрел на меня и постучал по спидометру. Снова посмотрел на меня. На дорогу. И на меня.
— Да на кой черт вам этот жест?
— Любопытно. Как и вам.
— Раньше все знали о мастерстве наших лучников. И во время столетней войны французы отрубали им пальцы: указательный и средний. Отсюда такой жест. Он означает: «Пошел к черту, урод, мои пальцы на месте, и я все ещё могу послать стрелу прямо тебе в глаз!». Вот такая история.
В конце он понизил голос, будто лично бывал на поле боя и дразнил французов двумя оттопыренными пальцами. Или чем посерьёзнее.
* * *
Русская ведьма с таким интересом слушала то, что есть на любом сайте для путешественников, будто Гаррет открыл ей тайны бытия. А ещё улыбалась одними глазами. Это так дико: губы не движутся, а от двух громадных зелёных глазищ идут волны одобрения и интереса.
И вблизи она оказалась настолько прекрасной, будто чертова фея. А ведь ведьма манила его и на расстоянии, потому только Гаррет услышал о ее прилете, сразу понёсся в аэропорт. И никаким интересом к расследованию этого не оправдать. Никаким. Ведьма околдовала и его, за несколько фраз и улыбок, привязала к себе чуть заметным акцентом, запахом цитруса и сладостей, мягкой волной светлых волос и пальцами, длинными и тонкими, что лежали сейчас поверх сумки. Даже живот, плохо скрытый свитером, ничуть не отпугивал. Гаррет смотрел и смотрел на него, а после и на саму Хелен, только сраное волшебство и солидный водительский стаж оберегали его от аварии.