Весь день я плакал у себя в комнате. И как бы ни старался, не мог стать таким бесчувственным как Клара. Не мог понять, как она избавилась от этой части себя. А я просто не смог. Хотел бы знать, как это сделать, но эмоций было слишком много. Я хотел вернуться в то время, когда все было проще и понятнее. Больше ничего не имело значения.
Мой отец все ругал и ругал меня за плач. И каждый раз он приводил в пример Клару и ее способность справляться с эмоциями.
– Если она может это сделать, то и ты тоже. Я не хочу видеть тебя в такой хандре. Это угнетает.
Пытался быть сильнее. Все пытался и пытался. Расстраивал отца. Поэтому, когда я не мог остановить поток грусти, я его прятал.
Спустя десять дней после смерти миссис Райдер, шесть дней после похорон и через три дня после исчезновения мой матери – я сидел в темном углу библиотеки, прижав колени к груди, и тихо плакал, прячась от всего мира.
Внезапно оказалось, что Клара тоже здесь. Лунный свет, проникающий сквозь окно, высветил ее лицо. Знал, что это была Клара, а не Мэгги. Просто знал это. Я всегда различал их. Выглядели они одинаково – но в то же время, внешность у них была совершенно разной.
– Я принесла тебе кое-что, – прошептала она, опускаясь на пол рядом со мной. Я был смущен тем, что она застала меня в таком виде. Ладонью быстро вытер щеки. Но если Кара и заметила мои слезы, то в любом случае ничего не сказала.
Она держала стебелек этого дурацкого клевера. Клара действительно пробралась ко мне в дом посреди ночи из-за этой травы?
– Этот тот самый клевер, который мы нашли, – объяснила она, словно я сам не мог этого понять. – Можешь забрать его.
– Не хочу, – проворчал я, – мы же решили, что ты его возьмешь, помнишь?
– Знаю, но моя мама все равно умерла. Если у тебя будет клевер, ты станешь удачливым. И тогда твоя мама вернется.
– Моя мама не вернется, – возразил я.
И она была совершенно глупа, раз верила, что клевер сможет вернуть ее обратно.
Ее глаза наполнились влагой.
– Не говори так, – прошептала она, ее надломленный голос дрожал. За прошедшие несколько дней она не проронила ни слезинки, а теперь плакала… жалея не себя, не свою мать… а меня.
Это ранило мое сердце, словно его протаранил скоростной поезд.
– Ты хочешь, чтобы я тоже исчез? – не знаю, почему я спросил ее об этом, но это сделал. Мне нужно было знать.
– Нет, – быстро ответила она, казалось, она была шокирована и, возможно, задета моими словами. – Почему я должна хотеть этого?
Я посмотрел на Клару. Имею в виду, я действительно посмотрел на нее. И влюбился в нее, в ее доброту. В этот маленький, добрый поступок.