Я подумала, что если бы я ходила под парусом с таким горячим парнем, как Пенн Кенсингтон, то могла бы по-другому относиться к парусам и лодкам.
— Итак... ты любишь ходить под парусом, — заметила я очевидное.
— Немного, — согласился он, опускаясь обратно, чтобы управлять лодкой.
— Твой отец научил тебя этому?
Его губы сжались, и он посмотрел вниз.
— Да, он.
Я могла сказать, что это была для него больная тема. Но не могла сказать, почему продолжаю упоминать его семью. Он явно не хотел говорить об этом. А мы вели себя непринужденно. Мы не встречались, ничего такого. Он не должен был говорить со мной о своих родителях. Я просто хотела знать, не могла не хотеть.
Можно было сказать, что во мне говорил писатель, пытающийся узнать все его секреты и понять, как собрать все кусочки головоломки воедино. Но было что-то связано с болью и гневом, отразившимся у него на лице, при упоминании его родителей, отчего мне захотелось помочь ему стереть эту боль. Но... не сегодня.
Я сменила тактику.
— Итак, как долго ты этим занимаешься?
— В общем, всю свою жизнь.
— Невероятно. — Я откинулась на спинку сиденья, подставив лицо солнцу и улыбаясь. — Здесь почти так же хорошо, как на пляже. Я понимаю, почему тебе нравится ходить под парусом.
— Это расслабляет. Обычно отвлекает от мыслей.
— Например, каких?
— О жизни. Обо всем. Не знаю, — сказал он. — Успокаивает все, что происходит и с чем мне приходится иметь дело. Здесь только я и море, и этот момент.
— Понимаю.
— Эй, иди сюда, — сказал он, указывая на место, где сидел, пока вел катер.
— Ты собираешься меня учить? — Я подошла к нему.
— А ты хочешь научиться?
Я отрицательно покачала головой.
— Может быть, в другой раз. Сейчас я хочу, чтобы ты был главным.
Он усадил меня к себе на колени.
— Только сейчас?
— Ты что, напрашиваешься на комплимент?
— А мне нужно их заслужить?
— О Боже, неужели ты собираешься отвечать вопросом на вопрос?
— По какой причине, я не могу отвечать на твой вопрос своим вопросом?
Я толкнула его в плечо, но он только рассмеялся и потянулся к моим губам.
— Расскажи мне больше о себе, — попросил он.
— Например?
— Что ты любишь есть?
Я соскользнула с его колен и изогнула бровь.
— Обычные вещи. Мы перешли от твоей самой глубокой, самой темной тайны в Париже к любимой еде.
Он поцеловал меня в плечо.
— Я знаю о тебе так много личного. Хочу узнать и остальное. Обычные вещи.
— Зачем? — Я не смогла сдержаться. Мне хотелось рассказать ему о самых простых вещах. Но вряд ли это относилось к случайному сексу. Это скорее... напоминало разговор, как на первом свидании.