- Ты должен понять, что я недовольна. Недовольна не потому, что ты делаешь, а как ты это делаешь. Может, у меня другие планы?
- Дашка, - закатываю я глаза. – Не будь занозой, высшее благо для женщины – умение промолчать и согласиться.
- «Всякая женщина, которая почитает мужа и не мучает его, будет счастливой», - выдает Дашка, сверкая на меня темными глазами, кривя губы в полной насмешки улыбке. – Так?
Ну надо же… Все-таки начала читать.
Я смотрю на нее какое-то время и улыбаюсь открыто, кошусь на экран телефона. Машина почти подъехала, осталось не больше двух минут.
- «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем».
Дашка закусывает губу, щурится, морщит лоб, пытается вспомнить, может, чтобы ответить, а может, чтобы просто вспомнить.
- Не помню, - сдается она через секунд десять моего пристального разглядывания. – Что это?
- Первое послание к Тимофею.
Дашка опять закусывает губу, снова морщится, думает. Пока она думает, подъезжает тачка, и я открываю перед девчонкой дверь, сажусь следом за задумчивой Лебедевой. Она молчит практически всю дорогу, не отрывает взгляд от дороги. В салоне пахнет освежителем, что-то приглушенно бормочет радио, водитель вроде даже нормальный: едет ровно, не дергается, не особенно уставший. Но, несмотря на это, я ему все равно не доверяю, я вообще не доверяю людям. Поэтому таксист везет нас к тому переулку, где я оставил собственную машину.
Я наблюдаю за Лебедевой всю дорогу от ее дома, откинув голову на спинку сиденья и прикрыв глаза. На улице снова дождь, а девчонка все еще молчит. И мне хочется знать, что творится в ее голове, что такого было в нашем разговоре, что она ускользнула от меня в себя.
- Ты зависла, Ребенок.
Дашка никак не реагирует, и я вижу понимающую усмешку водителя в зеркале заднего вида. Ага. Как будто он действительно понимает хоть что-то.
- Дашка? – я касаюсь ее ноги, и девчонка вздрагивает, но на меня не смотрит.
- Прости, задумалась, - немного заторможено отвечает мне Дашка, указывая на очевидное. – Андрей, - она продолжает смотреть в окно, на проплывающие мимо машины, на людей, на что-то еще. На меня не смотрит. Бледные руки расслабленно лежат на коленях, волосы немного растрепаны, говорит медленно, - скажи, почему вера такая?
- Что? – Я поворачиваю к Дашке голову не из-за вопроса, из-за тона, которым он задан, но Лебедева продолжает упорно пялиться на улицу.
- Ты слышал, - повторяет она. – Почему все так… Зачем такая жесть? Почему вера наказывает и запугивает? Разве она не должна дарить успокоение и любовь?