Из тени появилась фигура. Велисарий не сомневался, что раб тут, но не видел его до этой минуты. Представитель народности маратхи был способен долго не шевелиться и не издавать никаких звуков.
— Разрешите мне обмыть их, хозяин, — попросил раб, протягивая руки. Очень старые руки, но практически не утратившие железной хватки.
Велисарий колебался.
— Время есть, — сказал раб. — Катафракты задержат этих собак на столько, сколько нужно, — его губы тронула улыбка. — Теперь они сражаются не за империю. Они сражаются за вашего Христа и Марию Магдалину, которых они достаточно часто предавали при жизни, но не предадут в смерти. Они продержатся. И долго.
Он снова протянул руки.
— Я прошу, хозяин. Для вас это, возможно, мало значит, а для меня — много. У меня другая вера, и я не могу позволить, чтобы их бесценные души отправились в путь необмытыми.
Он взял жуткую ношу у несопротивляющегося Велисария, отнес к большому чану, опустил останки в воду и стал их обмывать. Нежно, несмотря на спешку.
Император и полководец молча наблюдали. Обоим казалось правильным, что в конце времен командует раб.
Очень скоро раб закончил процедуру. Затем повел их по храму почти в полной темноте. Мириады свечей, обычно освещавших великолепную мозаику храма, не горели. Только в самом дальнем от входа помещении все еще мерцало несколько слабых источников света.
Однако там они не требовались. В центре комнаты стоял еще один огромный чан. В этом пузырилось расплавленное золото и серебро. Его оказалось вполне достаточно, чтобы осветить помещение. В помещении было светло, почти как днем.
Юстиниан в задумчивости посмотрел на чан. Он приказал сделать его несколько месяцев назад, уже предвидя конец. На самом деле он гордился своим изобретением — как гордился множеством других великолепных вещей, которые украшали его дворцы. Юноша из фракийских крестьян потерял многое, по трупам взбираясь на трон, он правил империей, проливая кровь, но никогда не растерял детского восторга от умных изобретений. Этот чан сделали греческие и армянские ремесленники, явив свое традиционное мастерство.
Юстиниан протянул руку и нажал на рычаг, запускающий хитрый механизм. Через час чан выплеснет содержимое. Сокровища, накопленные за тысячелетие римской власти, выльются через открывшееся дно и отправятся в многочисленные каналы, а оттуда в разветвленную канализационную систему Константинополя. И там они останутся навсегда вместе с частью уже спущенного трофейного вражеского оружия. Они так никогда и не смогли разгадать секрет драконова оружия, не смогли его скопировать; правда, поняли, как его использовать. И эффективно использовали трофеи против врагов.