— С тобой все в порядке, любовь моя?
Он медленно повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. Антонина поразилась, увидев там боль и злобу.
— Почему ты молчала? Почему ты мне не доверяешь? — прошептал он. — Что такого я когда-либо сделал или сказал? Разве я когда-нибудь упрекал тебя хоть в чем-то?
Антонина отшатнулась в удивлении.
— О чем ты?
— О Фотии. Твоем сыне. Моем сыне.
Она так и села на пол Лицо побледнело, глаза расширились Антонина была потрясена.
— Как ты?.. Когда?.. — она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Где он ?
Антонина потрясла головой. Рука потянулась к горлу.
— Где он!
— В Антиохии, — прошептала она, сделав неопределенный жест рукой.
— Как ты можешь лишать меня сына? — несмотря на то что Велисарий говорил тихо, в его голосе отчетливо звучала ярость. Жена снова потрясла головой, взгляд ее блуждал по комнате. Казалось, она находится в полубессознательном состоянии.
— Он не твой сын, — прошептала она. — Ты даже не знаешь, что… Как ты узнал?
Прежде чем он смог ответить, александриец схватил Велисария за плечи и сильно встряхнул.
— Велисарий! Остановись! Кем бы ни был этот Фотий, он из твоего видения. Очнись!
Велисарий оторвал взгляд от Антонины и уставился на епископа. Примерно через две секунды наступила ясность. Боль и гнев ушли, внезапно сменившись страхом. Он снова посмотрел на Антонину.
— Но он существует? Я не просто вообразил его?
— Да. Да. Он существует, — Антонина кивнула. Выпрямилась. И хотя она не встречалась взглядом с мужем, напряглась словно пружина. Она решила идти до конца. — С ним все хорошо. По крайней мере было хорошо, когда я видела его в последний раз три месяца назад.
По глазам Велисария все собравшиеся увидели, как быстро у него в голове пролетают мысли. Он кивнул.
— Тогда ты говорила, что едешь навестить сестру. Таинственную сестру, которую я почему-то никогда не видел. — Затем он добавил — с горечью: — У тебя когда-нибудь была сестра?
В словах жены тоже прозвучала горечь, но это была горечь прошлого:
— Нет. Не родная. Сестра в грехе, согласившаяся позаботиться о моем мальчике, когда…
— Я сделал тебе предложение, — закончил фразу Велисарий. — Черт тебя побери! — его тон резал как ножом.
Но он показался слабым отблеском лунного света по сравнению с яростью в голосе монаха:
— Черт тебя побери!
Глаза мужа и жены мгновенно повернулись к Михаилу, словно зайцы к когтям ястреба. И на самом деле македонец, сидевший на стуле, напоминал сокола на ветке дерева.
Вначале в глазах Велисария промелькнуло удивление, в глазах его жены — злость. Через мгновение они оба поняли свою ошибку. До них не сразу дошло, на кого направлено проклятие.