— Девочки, поддержите парня. Он такой нерешительный, хотя по этой части у него настоящий талант...
Я хочу схватить ту самую початую бутылку, которая стоит с краю на зеркальной полке, и разбить её о блондинистую голову Гая. Возможно, мне помог бы эффект неожиданности, и я успел бы это провернуть до того, как Стокрылый свернет мне шею.
— Ну поаплодируйте хоть, не знаю... придумайте что-нибудь...
Вспыхнувшее веселье заглушает шум за дверями, на который Гай отчего-то не обращает ни малейшего внимания. Меня окружает бестолковый смех и улюлюканье. Это напоминает мне прошлое, чувствую себя почти как дома.
— Помнишь, а? Эла, очнись! Я тут рассказываю о твоем шпионе. Мышь, кажется. Дамы не верят, что я ему оставил вторую татуировку на спине...
Гай занимает первое место в моём списке самых ненавистных людей. Он опередил даже Тэда. Это кажется поразительным, но, похоже, во вселенной всегда найдется кто-то, кто возьмет на себя роль моего угнетателя, не важно, каким высоким будет мой статус. Терпеть насмешки и издевательства — мой крест.
Однако черта с два я буду теперь с этими мириться.
Я смеюсь. Сначала тихо, словно пытаясь сдерживаться, потом откровенно хохоча. Моя внезапная истерика пугает присутствующих, потому подружки Гая замолкают, и в недоуменной тишине звучит лишь мой искренний смех. И это вызывает вполне оправданное удивление.
Нет, я не сошел с ума, и нет, я не мазохист — перспектива страданий и потерь дорогих мне людей отнюдь меня не радует.
— Просто твоя самоуверенность поразительна, — заявляю я, доставая из кармана ингалятор и делая глубокий вдох. — Ты... с чего ты решил, что правила игры устанавливаешь именно ты?
Стокрылый переходит от безудержного веселья к опасному раздражению мгновенно. Менять эмоции по щелчку пальцев — его отличительная черта.
— Серьезно думаешь, что я пришел к тебе умолять о снисхождении? На коленях? А может на колени следует встать тебе?
Это звучало абсурдно и вопиюще нагло, согласен. Но я чувствовал непреодолимую нужду реванша. Хватит с меня типов вроде Тэда или, по крайней мере, хватит терпеть их молча.
— Похоже, у малыша Элы появились яйца, — мрачно усмехается Гай, а в его глазах уже можно прочитать приговор. — Жаль, что ненадолго. Знаешь почему?
Потому что он мне их скоро оторвёт, ага.
— Ты меня и пальцем не тронешь, — заявляю я, продолжая безумно улыбаться.
— О, ещё как трону.
— А вот и нет.
— А вот и да.
И тем не менее, он не решается осуществить угрозу, потому что все ещё пытается понять, в чём заключён подвох.