— Вы же из одного клана! Вы хоть понимаете, как это выглядит? Децема загнила настолько, что её старейшины готовы друг друга поубивать. Вы основательно упрощаете Гаю и таким, как он, задачу. Им нужно просто подождать, всю грязную работу вы сделаете за них. Я не знаю, каким был клан раньше, но сейчас он похож на школьную банду. Вы не семья.
— Кое-кто из нас свою семью уже предал, — отмечает Дис, вытирая кастет об свою футболку. — Остается только ждать...
— И ты заткнись, — перебиваю его я, сам себе удивляясь. — Ты был для меня примером. Попробуй представить себе, как я чудовищно разочарован теперь. Будь ты хоть вполовину так мудр, как я считал, ты отказался бы от этого боя. Но ты не привык проигрывать. Не привык уступать. Особенно здесь, я прав? Фомальгаут! Какое гордое и звучное имя для этой грязной дыры. Твои победы — самые обыкновенные убийства. Конечно, для тебя эти смерти — очередные, но на самом деле каждая смерть — первая во вселенной. Умирает не просто человек, а целый мир. Для кого-то это гребаный конец света, понимаешь ты это или нет? Я... я считал, что ты невероятно силён духом, раз отнимаешь жизни, не меняясь в лице. А на самом деле ты просто даже никогда не задумывался над этим. У тебя никогда не возникало мысли, что ты поступаешь неверно. Для тебя это... как крестиком вышивать.
Я жду оправданного возмущения.
Ну уж какой есть. Если тебя во мне что-то не устраивает, я могу в любое время вернуть тебя в ту яму, из которой вытащил. Там полно твоих единомышленников.
— Каюсь, босс, — выдает Десница, и мне трудно понять — иронизирует он или говорит серьёзно.
— Похоже, всё, что говорят обо мне, — правда, — шепчу я, поднимая взгляд на окружающую нас беспокойную публику. — Глава из меня ни к чёрту. Был и есть.
— Алекс, это был бы честный, дружеский поединок. Ничего предосудительного. Просто игра. Ради смеха... — торопливо объясняет Чери.
— Или по крайней мере, это можно было бы выставить таким образом. Ты это хочешь сказать? Кого ты пытаешься обмануть? Хотя знаете что? Мне плевать. Можете ненавидеть и презирать друг друга до посинения. Но на расстоянии. Или вам просто необходимо сделать свидетелями вашей страсти человек эдак с тысячу?
Они стойко молчат. Лишь по извечно бледному лицу Десницы как будто проскользнула ухмылка.
— Мы возвращаемся домой, — заявляю я, — но для начала... ты, Дис, никогда больше сюда не вернешься.
Возможно, это решение и стало для него ударом, но вида "правая рука" не подал. Это наказание достойно его легкомыслия. Он облажался, Дис это понимает.