– Но с какою целью действует он таким образом?
– Конечно, чтобы отбить у нас наших клиентов; теперь, когда он женат на дочери графа, он не может жить так скромно, как прежде. Я, помнишь, писал тебе о побеге его с Лорой Шесней. С ними случились в дороге различные приключения: их карету опрокинуло прямо в грязь и Лора потеряла в ней один из своих башмаков. Теперь она леди Лора; она была ею и тогда, но не знала об этом. Говорят, мистер Карлтон знал об этом тогда. Они обвенчались в Гретгрине или что-то в этом роде, а вторично – по возвращении в Венок-Сюд. Ах! Если бы ты видела церковь св.
Марка в тот день, – она была переполнена народом. – Полагаю, что и ты был там, – заметила мистрис Грей.
Фредерик продолжал: «Карлтон был бледен, как полотно и не переставал оглядываться, как будто ожидая какого-нибудь приключения. Злые люди всегда трусят. Кстати леди Дженни возвратилась в Монтикюль».
– Знаешь ли, дитя мое, ты, по-моему, слишком строго судишь мистера Карлтона! Конечно, нехорошо увозить молодую девушку, но это не наше дело; мистер Карлтон не вправе восстанавливать всех против твоего отца, – если в самом деле он это делает, но все же это не дает тебе права называть его дурным человеком.
– Да, но это не все, – сказал Фредерик, – мама, я ненавижу Карлтона. Что же касается моей строгости к нему, то единственное мое желание… Да, я строг по одной причине.
– Фредерик!
Юноша встал наполовину, так что голова его была на уровне головы матери и, понизив голос, пробормотал:
– Я полагаю, что это мистер Карлтон влил яд в лекарство.
Мистрис Грей, испуганная смелостью Фредерика, дрожа от страха и от гнева, была только в состоянии упорно посмотреть на него.
– Слушайте, – продолжал он возбужденно, – лекарство вышло из нашего дома чистым, я в этом уверен, и в таком же виде было доставлено больной; каким же образом Карлтон, взявший лекарство при своем посещении больной, нашел, что оно пахнет синильной кислотой? Это вещь невозможная, или мы должны тут допустить участие волшебной силы!
Мистрис Грей знала, насколько сын ее любит таинственное, но никогда еще она не видела его таким возбужденным. Она хотела закрыть ему рукою рот, чтобы помешать говорить.
– Нет, нет, мама, это напрасно; я должен говорить. Я заподозрил Карлтона в ту же самую ночь. Узнав о смерти больной, дядя Джон и я, мы побежали на Дворцовую улицу, Карлтон был в комнате, рассказывая о случившемся и о том, как он был замешан в приключениях этого вечера, говоря, что он понюхал лекарство, когда ему передали, что он поехал к г-ну Стефену Грею, чтобы осведомиться, не сделал ли он ошибки, что затем отправился к себе, чтобы приготовить другое, но что ему не удалось придти вовремя. В самом деле, он говорил уверенно и бегло и дядя Джон и мистер Лисетт поверили ему, как словам Евангелия. В голове у меня промелькнула мысль, что он говорит неправду. Он говорил слишком бегло, слишком непринужденно. Он точно рассказывал сказку, выученную наизусть; тогда я говорю тебе, это убеждение, что он один виноват, укоренилось во мне.