Подъезжавший экипаж был тот самый изящный кабриолет, про который так много говорила мистрис Гульд.
Карлтон, выходя со станции, окинул взглядом кабриолет и тотчас заметил, что кучер пьян.
– Иван, что я тебе приказывал?
Кучер начал оправдываться.
– Иван, лучше не ври, – спокойно сказал Карлтон, сел на козлы, взял в руки вожжи и быстро поехал.
Нанимая себе квартиру, Карлтон не забыл о важности для начинающего практиковать доктора обстановки, хорошо определяемой пословицей: «пустить пыль в глаза». Две прихожии расположены были по обе стороны сеней, и парадная лестница вела в целый ряд больших комнат первого этажа. Но он не успел еще совсем меблировать квартиру. Подъехав к дому, Карлтон вошел в переднюю налево, служившую ему столовой. В ней было два окна, шторы на которых были опущены, так что комната освещалась только огнем топившегося камина. Он позвонил и на его звонок явилась женщина средних лет. Эта женщина, Иван и Бен – маленький грум составляли всю домашнюю прислугу молодого эскулапа.
– Анна, – сказал он вошедшей женщине, пошлите Бена.
– Слушаю, сударь. Сударь, кушать будете?
– Буду. Ведь я ничего не брал в рот с утра. Что у нас есть?
– Холодный ростбиф, сударь, и…
– Хорошо. Пришлите же скорее Бена.
Бен не заставил себя ждать, хотя был тоже в нетрезвом виде.
– Бен, есть письма? – Спросил Карлтон.
– Нет, сударь. Вас спрашивали двое или трое, но узнав, что вас нет дома, опять уехали. Кроме того два раза присылали от капитана Шесней; говорят, ему хуже, и они очень серчают, что вы уехали в Лондон; велели вам сказать, что ежели вы не будете у них сегодня, то позовут мистера Грея.
– Хоть обоих Греев пускай зовут, – вырвалось у Карлтона с досадой. – Больше ничего?
– Ничего, сударь. Это было все, что мог запомнить Бен. Видимо он забыл про Юдио и про письмо мистрис Крав.
Карлтон подумал с минуту и взялся за шляпу.
– Не убирай ужина, – сказал он вошедшей Анне, – я скоро вернусь.
С этими словами он вышел и поспешно отправился к капитану Шесней.
По своему характеру Карлтон не принадлежал к числу тех докторов, которые охотно исполняют все желания своих пациентов. Но на этот раз им руководили особые соображения.
Хотя капитан Шесней находился в родстве с семейством лорда Окбурна, но его средства, как почти всех армейских офицеров, были очень ограничены. И поэтому он переехал из Плисмута в Монтикюль, где и поселился с тремя своими дочерьми: Дженни, Лорой и Люси, между которыми была большая разница в летах.