Признаться, мысль сходства ребенка с Клариссой все время не покидала Дженни вопреки ее желанию.
– Вы знаете эту особу, как я вижу? – Спросила она.
– Не совсем, сударыня. Я с нею говорила, не более одного или двух раз. Мы сейчас говорили о ее ребенке, которого лечит мистер Карлтон.
– Разве это в самом деле ее сын? Хотя она мне сказала об этом, но я сомневаюсь; во-первых, она кажется слишком пожилой для такого маленького ребенка.
– Да, сударыня, я тоже так думаю, но более я не знаю о них ничего.
– Ребенок странным образом похож на… на одну знакомую даму.
– Сударыня! – Воскликнула Юдио, – это в самом деле неслыханное сходство. Первый раз, как я увидела ребенка, я была чрезвычайно поражена.
– Вы! – Возразила Дженни, – вы были поражены! Но ведь вы ее не знали! Где вы ее видели? Я говорю о моей сестре.
Пораженная Юдио сначала не могла произнести ни слова.
– Простите, миледи, но… я не понимаю.
– У меня была, еще одна сестра, о которой вы никогда не слыхали, Юдио. Глаза этого ребенка, до того похожи на ее, что, глядя на ребенка, мне кажется, что я вижу ее. О ком же намекали вы?
– О, миледи, не стоит об этом беспокоиться, мне казалось, что в ребенке есть сходство с человеком, которого я знаю, но не с дамой.
– Не с дамой? Конечно, вы не могли знать моей сестры, она никогда не жила в Венок-Сюде.
Юдио долго не решалась говорить. Она внимательно посмотрела на леди Дженни, потом решилась уйти, не говоря ни слова. Она была чрезвычайно удивлена, услыхав о существовании еще одной сестры Дженни. Никто из Шесней никогда не упоминал о ней в присутствии прислуги. В самом деле, принимая во внимание полугласность, которую дали этому делу, когда лорд Окбурн для розыска своей дочери воспользовался услугами полицейской власти, тайна эта сохранилась довольно строго.
Это сходство маленького мальчика с Клариссой продолжало смущать Дженни. В то же время воспоминание о другом сходстве не переставало точить сердце Лоры.
Несмотря на успокоительный ответ мужа, подозрения с каждым днем все больше и больше зрели в ее голове, так что она сама стала бояться их.
Нет ни одной страсти, которую было бы так трудно победить, как ревность.