– Ты! Неужели?
– Я его действительно подозревал, – продолжал молодой человек, понизив голос, – да, с той минуты, как увидел Карлтона перед смертным одром мистрис Крав. А он отгадал мои мысли. Помните как он в тот вечер хотел удалить меня из комнаты, а дядя ему помешал, говоря, что на меня можно полагаться?
– Прости, Господи! А почему ты его заподозрил?
– Я сам не знаю. Я тогда не мог сам отдать себе отчета. Но хорошо понимал тогда, что речь не была правдива; я видел, что он стоит к этому делу ближе, чем показывает. Его голос, его манеры, все подтверждало мое подозрение и оно стало еще более твердым в моем уме, когда он давал на суде свои показания. Я открылся во всем матери, но она не хотела верить моим предположениям.
– Ты странный человек, Фредерик!
– Так ответил мне и Карлтон в тот день, когда я ему высказал все, что у меня было на душе. Вы сказали мне, что я заслужил этот его ответ своею дерзостью; он тогда осмелился поднять на меня свою палку. И в самом деле вы тогда были правы, потому что я бросил ему прямо в лицо это ужасное обвинение.
Леди Дженни Шесней была невольной свидетельницей этой сцены. Сегодня, припоминая это обстоятельство, я удивляюсь, как он оставил меня в живых. Я в самом деле был слишком дерзок. Но, дорогой отец, в этом деле есть нечто более ужасное, чем все эти вещи, о чем я еще не говорил тебе.
– Что же именно? – Спросил Стефен.
Фредерик рассказал тогда отцу, что жертвой этого ужасного преступления была ни кто иная, как Кларисса Шесней.
– Никогда в жизни я не слыхал ничего более ужасного!
– Воскликнул Стефен Грей.
В эту минуту карета въехала на главную улицу Венок-Сюда. Ее вдруг окружила густая толпа народа, издавшая крики радости.
«Вот он! Это он»! – Кричали со всех сторон.
Мистрис Файч, будучи не в состоянии хранить тайны, распространила весть о близком приезде сэра Стефена и выразила надежду, что сограждане устроят ему достойную встречу.
Совет этот оказался лишним. Толпа собиралась на улице в ожидании кареты и, увидев ее, еще издали закричала: «Да здравствует Стефен Грей! Да здравствует Стефен Грей!»
И, не успел Стефен Грей опомниться от неожиданности, как лошади были выпряжены и многие из толпы сами впрягли себя в карету, оспаривая друг у друга честь отвезти ее до дома Джона Грея.
Фредерик, не очень недовольный этой манифестацией, отворил дверцы и хотел выскочить, но окруженный этой густой толпой он убедился, что этого ему не удастся сделать и отказался от своего намерения.
Он пробовал сделать несколько замечаний. Стефен тоже хотел заговорить. Результатом этого был только воодушевленный крик и ускоренный шаг везущих карету.