Ботинки Таннера заскрипели по плиточному полу. Она ощутила тепло его тела позади себя и представила, как он смотрит на родинку, о которой говорил. Она хотела прислониться к нему спиной, но вдруг испугалась, что так сильно хочет его… куда это может ее привести, особенно с ее семьей в соседней комнате.
— Почему не можешь?
— Я не встречаюсь с журналистами. Никогда.
Он развернул ее к себе лицом. Она застыла в его объятиях.
— Как и я... обычно. Но я не хочу говорить с тобой о журналистике, Мередит.
Ее веки задрожали. Жужжание в ее голове становилось все громче, и она чувствовала себя подавленной силой своего влечения к нему. Она дернулась из его хватки и задела тарелку, которая упала на пол, разлетевшись на кусочки с последним ревом кофеварки. Осколки фарфора Lenox ее матери с серебряными краями покрывали теперь плитку и их обувь.
Ее нервное состояние рухнуло вместе с фарфором, дыхание стало с отдышкой, как будто она проплыла спринт.
Он смягчил свою хватку.
— Притормози! Не двигайся. Я не хочу, чтобы ты порезалась.
— На мне же туфли. — Тревога сжала ее грудную клетку, и она прижала руки к груди, пытаясь вздохнуть побольше воздуха.
Он отвел ее в сторонку.
— Мередит?
— Эй, у вас все в порядке? — прокричала Джил из другой комнаты.
— Да, — в ответ крикнул Таннер. — Я не увидел, что Мередит протягивала мне тарелку, и она разбилась. Мы все уберем и принесем кофе.
Его моментально придуманная отмазка вызвала у нее очередной хрип. Оказывается, соврать он мог очень легко!
Как и Ричард.
Он открыл заднюю дверь и вывел ее на крыльцо, положив ее руки на грубые доски.
— Дыши глубоко, Мередит. Вдох и выдох. — Нежно потирая ей спину. — Давай. Ты можешь.
Тяжело дыша, она опустила голову. Черные точки расползались у нее перед глазами, как будто она находилась в планетарии. Приступ паники. У нее не было приступа паники уже несколько месяцев. Она стала себе представлять лысого Рика-мудака, плачущего перед зеркалом. Раньше этот образ помогал переломить ситуацию.
— Черт, не отрубайся.
В этот раз не помогало. Она стала раздирать свою блузку. Ее душило бюстье, сковывало ребра. Она была слишком ошеломлена, чтобы заботиться о своих действиях. Дыхание выходило со свистом, как у астматика. Она возилась с крючками бюстье, ей необходимо... снять... его.
Таннер мягко убрал ее руки. Он расстегнул и снял бюстье, отложив его в сторону, прежде чем поднять ее в положение стоя, и пригладить на ней блузку. Она чуть не заплакала, пытаясь защитить свои интимные части тела.
— Неудивительно, что ты не можешь дышать. — Присвистнул он. — Это серьезная штуковина. — Обхватив ее грудную клетку руками, он сказал: — Делай вдох. Наполни легкие. Давай.