— Ах, не было?! — взревел Воронцов, и Оля приоткрыла глаза.
Увидела абсолютно голого Воронцова с изголовьем от кровати в руках. Он по-прежнему был привязан к железным прутьям чулками. Получается, он просто вырвал изголовье голыми руками, чтобы… Чтобы спасти ее?
Изголовье метнулось в воздухе, и Воронцов снова врезал слесарю. На этот раз в живот.
— Убирайся, мерзость, — прошипел он. — Даю тебе секунду.
Мужик попытался подняться, но упал, запутавшись в спущенных штанах. Снова поднялся, поминутно поскальзываясь и оборачиваясь. Даже сыпал извинениями и кланялся. А уж как изменился в лице. Кажется, даже протрезвел.
Через секунду его и след простыл.
Оля услышала, как оглушительно хлопнула входная дверь. Посмотрела на голого Зевса с изголовьем в руках. Тот тяжело дышал. И тоже смотрел на нее.
— Он… — Оля облизала губы. — Он ничего не успел. Спасибо.
Воронцов кивнул.
Оля неловко поднялась с пола, запахнула халат подрагивающими руками. Достала из ближайшего ящика маникюрные ножницы. Воронцов напряженно следил за ее действиями.
Она усадила его на диван и перерезала ножницами чулки. Сначала один, потом второй.
Воронцов неловко поставил оторванное изголовье на пол.
— Я починю… Наверное. Хотя у меня ведь даже отвертки нет.
Ольга смотрела на него. Он смотрел на нее. Так, как будто впервые видел.
Ну, по сути, так и было. Вчера ему не удалось ее разглядеть, как следует. А сейчас коробку на голову натягивать уже поздно.
— А ты красивая, — сказал он странным тоном.
То есть он в этом сомневался. Оля ничего не ответила, только приподняла одну бровь. Воронцов усмехнулся.
— Пойми, после «Хлопушки» я был готов ко всему.
Настала ее очередь улыбаться. Только пришлось глаза отвести. Потому что…
— Ты не мог бы… — начала она, выразительно указывая взглядом на еще один его орган, который тоже был рад ее видеть.
— Эээ, да. Прости.
Он подскочил и исчез в спальне, но Оля все равно успела насладиться видом. Стоя вид сзади даже лучше, чем лежа, подумала она. Заметила даже следы от собственных когтей у него на заднице. О боже.
Воронцов вернулся в простыне, обвязанной вокруг талии.
— Я в туалет, а потом… Потом мне лучше уйти?
Оля кивнула. Почему-то очень мешали руки, и пальцы, и эти непричесанные как следует волосы…
— Мне ничего от тебя не надо, — решилась Оля. — Прости, это все алкоголь. Я когда выпью… Ну ты видел вчера.
— Видел, — сказал он густым, хриплым голосом.
Опять этот голоса. А сам продолжал изучать, разглядывать, пожирать ее глазами.
— Туалет там, — сказала Оля.
Воронцов кивнул и ушел.
Потом вышел, прошел на кухню, наверное, выглянул в окно. Решил проверить историю с выброшенной в окно одеждой. Что ж, убедись сам, Воронцов, все так и было, как она говорила. Интересно, хотя бы трусы его убрали с тротуара к этому времени? А рубашку?