За гранью сознания мелькала мысль, что Влада не успеет получить оргазм из-за его напористости и недостаточной подготовки. Но мужской эгоизм, сегодня делавший погоду, отогнал их прочь. Еще несколько жарких толчков и он содрогнулся от мощнейшей разрядки. Он впился в губы девушки, терзая и сминая их, чтобы не исторгнуть звериный крик наслаждения.
Прижавшись всем корпусом к девушке, Дим переводил дыхание, усмиряя бешеный ритм сердца. Вся «тяжесть содеянного» начала доходить до его сознания. Он как варвар, как викинг — завоеватель захватил пленницу, жадно набросился, дал волю своей похоти. Но, как ни старался, раскаяние не приходило. Возможно потому, что он чувствовал мягкие ладошки Влады, нежно поглаживавшие его спину и сейчас, после того, как он перестал терзать ее.
Конечно, он не слышал выбитых страстью жарких всхлипов, не чувствовал вонзающихся ему в спину ногтей, музыка его имени не слетала с ее искусанных губ.
Эта девочка просто приняла его. Ласково льнула к нему. Щемящая нежность затопила все потайные уголки его прагматичной души. Сколько же им предстоит узнавать друг друга! Сколько сказать!
Осторожно сняв себя Владу, он ту же ухватил ее за талию, чувствуя, что ноги у нее подрагивают.
Из души рвалось: «Девочка, моя! Я люблю тебя». Но он понимал, что слова, выплеснувшиеся в порыве страсти, могли приравниваться к пьяному базару, поэтому притормозил.
— Ты не представляешь, сколько я грезил, как буду медленно тебя раздевать, ласкать до умопомрачения, как буду нежно любить тебя, постепенно приручая к себе. А получилось вот так! Ты не сердишься, что я испортил первую брачную ночь? Схватил тебя, как похотливый сатир и использовал для своих плотских утех. Мне нет прощения?! — Дим оправдывался будто бы шутливо, но маленький червячок сомнения все ж немного подгрызал его мужское удовлетворенное, как кот наевшийся сметаны, Эго.
— Ничего ты не испортил. Я счастлива, что мы стали ближе. Я хочу быть с тобой, чувствовать твои губы, твои руки. Чувствовать тебя в себе и понимать, что это тебе нравится, — даже под покровом ночи Дим понял, что его пугливая девочка сейчас покраснела. Он коснулся губами ее щеки — и точно! Она пылала. Какое ж милое, скромное чудо!
— Ну, если я тебя не испугал, я счастлив!
— Меня испугало другое. Несильно.
— Что еще?
— Ну, Денис и Васька видели, что мы вдвоем зашли в кабинку…, — девушка смущенно улыбнулась.
— Ты думаешь, они кому-нибудь наябедничают? — хмыкнул Дим.
— Мне неловко, — от ее смущения, от ее стыдливости у мужчины перехватывало дух. Словно взобравшись высоко в горы, он ощущал недостаток кислорода. В голове не укладывалось — насколько она его волновала. Заводила его своей сдержанностью, когда отшивала, лишала рассудка своей податливостью, доводила до нетерпеливой дрожи своей неумелостью и, несмотря на психологическую травму — неискушенностью.