Сердце Стихий оставалось посередине между нами. И мне, и Пустоте требовалось всего лишь протянуть руку, чтобы коснуться покрытой трещинами хрустальной поверхности.
Пустота сделала рывок. Как и я.
Вот только я сделала это на долю секунды позже.
И три ступени, ведущие к круглой арене, над которой парило сердце, моментально стали растворяться в тумане, который полз, как ядовитый плющ, все выше, подбираясь к артефакту.
Я перелетела эти ступени и коснулась ладонями холодного пульсирующего стекла.
И тогда же в спину ударил мощнейший поток ветра. Меня вжало в артефакт, не давая шевельнуться, а до ушей долетели знакомые хлопки драконьих крыльев. Устоявшие доселе стены Чертога принялись рушиться из-за ветра, поднятого драконьими крыльями.
Удары крыльев и драконья магия делали все возможное, чтобы отогнать Пустоту от Сердца. Заставить ее отступить хотя бы на шаг назад, не позволяя приблизиться к артефакту.
Рваные куски Пустоты, как грязная пена на асфальте у автомойки, разлетались в разные стороны. Магия Гийлира рвала Пустоту на куски, как испорченную промокашку, но костлявые руки снова и снова тянулись, переплетаясь воедино, как удушливая лоза. Не желая сдаваться.
Вдруг среди трещин в полу Чертога стали пробиваться зеленые ростки самых настоящих растений. Да, Пустота тут же поглощала их, но теперь ей было чем заняться, кроме как тянуться к артефакту. Сочные зеленые листья темнели и сохли на глазах, ветви съеживались, соприкасаясь с Пустотой, но зеленые драконы Жизни не сдавались. Ветер немного утих, чтобы не сносить живую ограду, и я обернулась.
И не поверила своим глазам.
За моей спиной были все драконьи стаи Гийлира, что смиренно слушали речи Эрика. Многие из них были в драконьей форме, которая усиливала их магию.
Гибкие, как виноградная лоза, темно-зеленые драконы парили выше всех, выдыхая вместо привычного пламени салатовые лучи. Именно с их помощью на пути у Пустоты появлялись все новые преграды, которые должны были остановить ее.
Ниже и слева били крыльями драконы воздуха – полупрозрачные, текучие, как сам воздух, но чешуя на головах и крылья у некоторых отливала сапфировой крошкой. С левой стороны от меня зародился смерч, который сорвался с места и влетел в Пустоту, как шар для боулинга в кегли. А потом еще одни и еще. Это было похоже на прицельную бомбардировку, и густой океан Пустоты стал рваться, расходиться. Смерчи не давали призрачным рукам снова сцепиться, восстановить целостность.
Как и сочные лозы, они мешали Пустоте сфокусироваться на главном… На тусклом Сердце, в котором по-прежнему держались взаперти сильнейшие стихии этого мира.