– Что ж, – сказала я, по-прежнему обнимая себя. – Я все еще не дракон и никогда не стану им, и я по-прежнему единственный человек в этом мире, кто способен разговаривать со стихиями.
В его голосе впервые появились нотки угрозы, когда он сказал:
– Ты стала той, кем ты есть благодаря мне, Марина. Не забывайся.
– Не буду. И обязательно попрошу шаманов сочинить в твою честь какую-нибудь священную песню, если выживу. Богам ведь нравятся песни в их честь, не так ли, Гийлир? Нравятся, что шаманы копируют татуировки и стараются во всем быть похожими на тебя. Ведь это так льстит, да?
– Навсегда запомни это момент, потому что я не предлагаю дважды, – только и ответил Гийлир прежде, чем растворился в воздухе, словно призрак.
После разговора с Гийлиром я вернулась в постель. Небо только начало светлеть, и, хотя я думала, что заснуть больше не удастся, в сон я провалилась почти сразу же. Когда проснулась в разгар дня, Эрика рядом уже не было. Тело болело после бурной ночи, и вставать совершенно не хотелось.
Перевернувшись на другой бок, я снова закрыла глаза, чувствуя, как по щекам полились слезы обиды. Я коснулась ладонями совершенно плоского живота и ощутила, как в тот же миг на плече заворочались черные змейки.
Раньше, чем я опомнилась, вместо стен спальни я увидела голубое небо и крохотную точку, что росла и приближалась против солнца. Приложив ладонь к глазам, я смотрела на нее, стоя на террасе, а после увидела рядом с собой Эрика.
– Кто этот дракон, что летит к нам? – спросила я, обмирая от предчувствия ответа.
Буревестник только рассмеялся.
Сжал мою руку и повел за собой по лестнице, которая раньше не примыкала к террасе, а теперь вдоль каменного ограждения даже росли пышные вьющиеся цветы. Эрик вел меня мимо крытых переходов, которых я не помнила, пока я только и успевала вертеть головой из стороны в сторону. Никаких разрушений и других последствий катастрофы даже близко видно не было.
Мы вышли на открытую асфальтированную площадку без ограждения, когда по ней скользнула темная тень прошедшего на низком бреющем полете дракона. Ветер донес крик: «Мама!», и меня прошило ознобом.
Но в тот же миг я поняла, что лежу в постели и широко распахнутыми глазами смотрю на звезды. За окном вместо разгара дня теперь стояла ночь.
Сердце билось где-то в горле.
Вот теперь мне стало до жути страшно из-за того, что в любой момент я могла перенестись обратно на Землю и потерять даже это призрачное ощущение счастья, которое успела почувствовать, пока шла за Эриком по восстановленному Чертогу. Если я и раньше не сомневалась в том, что не хочу оставлять буревестника, то теперь окончательно убедилась в этом.