По лицу Даниэля пробежала хмурая тень. Нельзя сказать, что новость для него была прямо совсем новость, скорей она была неожиданностью. Готовить речь в защиту своей свободы было бессмысленно. Он хорошо понимал, что отец своих решений не меняет. Именно твердость характера позволила ему сохранить власть, отстоять свою территорию. Совершенно седые кудри обрамляли его суровое лицо. Шрам, пересекавший левую щеку, усиливал впечатление непримиримости и несговорчивости. И на контрасте с умудренностью сверкали ледяной синевой совершенно молодые глаза.
Юноша, безусловно, любил своего отца — он был для него примером. Поэтому и унаследовал от него привычку поступать по-своему и неумение прогибаться. И сейчас отец требовал от него именно глубокого прогиба. Его приказ шел в разрез с теми принципами, которыми сам же руководствовался. Получалось «Стой там! Или сюда!»
Попытаться все ж стоило. В противном случае его ждало изгнание.
— Отец, вы учили меня быть бесстрашным и никогда не идти на поводу у обстоятельств.
— Сын мой, все правила, которым я тебя учил, заканчивают свое действие там, где начинаются мои правила. А мои правила требуют неукоснительного их исполнения. Ты женишься на Аурелии, и это не обсуждается.
— Это я уже понял. Аурелия — пустая, помешанная на драгоценностях и нарядах девица. К тому же она неграмотная. Я на ней не женюсь. Поэтому давайте обсудим, что я могу взять с собой — коня, своего оруженосца, меч и какую-то сумму денег. Или же мне придется брать взаймы у кого-либо из ваших вассалов?
Старый король изумленно поднял на сына глаза.
— Даниэль! Ты сейчас хочешь сказать, что, не дожидаясь моего приказа, отправляешься в изгнание? То есть проявляешь свой независимый характер? И тут же торгуешься, как лавочник? Это совсем не по-рыцарски.
— А заставлять меня жениться — это по-рыцарски?
— Я вижу, что диалог наш зашел в тупик…»
Света задумчиво покусывала карандаш. Что-то пошло не так. Рыцарская сказка о романтичном и гордом принце стала превращаться в какой — то фарс.
— И что же удалось — таки выторговать Даниэлю? — от звука низкого, мягкого, словно бархат, мужского голоса девушка едва не подпрыгнула. Она торопливо ткнула мышкой на «свернуть» и как пойманный за кражей сосисок кот, боязливо обернулась. Ну, конечно! Стало уже доброй традицией — если нужно опозориться. Мистер убойный взгляд тут как тут!
— Вы меня испугали! И нехорошо заглядывать через плечо. Вдруг там у меня любовное письмо? — Света выпалила это на одном дыхании, но понятно было, что таким образом она пыталась защититься. Эта сказка писалась не для журнала, просто на душу легло. Поэтому она не хотела, чтобы ее кто-то читал, и уж тем более придирчивая Аксинья.